— По чужим вещам нехорошо лазать! — возмутилась Пава.
— Нашел вот это, — невозмутимо закончил Кривс и вытащил из кармана плоский деревянный кругляш, на котором полукругом шли буквы: «Шпинат» и был изображен цветок с пятью бледно-желтыми лепестками и противным иссиня-фиолетовым зевом.
— Странно! — сказала Пава. — Написано шпинат, а нарисована...
— Белена! — опередила ее Картошечка.
— Эх, вы! Не знаете, что это такое, — презрительно скривился Кривс.
— Я знаю, — сказал Рон. — Служебный жетон. Шпинат — значит «Шпионский натиск». Этих шпионов все боятся, они всюду!
Девочки тревожно осмотрелись. На миг им показалось, что несметное количество жутких шпионов в виде мошек, шишек, шампиньонов и даже краснощеких пионов окружают их.
Глава 9. Мельница, нога, туча
— Дедушка! Миленький! — вбежала в дом Картошечка.
Крик кинжалом резанул дедушку по уху. Но сердце его растаяло. До сих пор он не мог привыкнуть к тому, что в его жизни появились две маленькие мостовички, которые просто так полюбили его.
— Я здесь! — умильно выглянул он из кабинета.
— Где швабра?
Утром дедушка безжалостно сослал швабру в шкаф на верхнюю полку, до которой девочки не могли дотянуться.
— Улетела во мрак, — ответил он максимально честно. — Помой руки! Ты, как цеплянка, липкая.
— Сколько вы мне горя причиняете! — вздохнула Картошечка. — А меня цветы наслаждали! — радостно вспомнила она.
— Надо говорить, наслаждалась цветами, — подсказала бабушка.
— Я не наслаждалась, — возразила Картошечка, — я шла. А цветы синели, краснели, фиолетовели, шептали, пахли, изгибались, короче говоря, изо всех сил старались меня насладить!
Бабушка протянула руку погладить ее по голове. Внучка незаметно проверила, не торчит ли у бабушки вместо пальца карандаш.
— От радости волосы вьются, от беды секутся, — прошлась теплая ладонь по макушке Картошечки.
Пава на миг задумалась: почему вьются волосы у сироты Рона?
— А у меня волосы вьются? — спросила она.
— Вьются! Как комарики!
— Бабушка и дедушка, — торжественно начала Пава. — У нас есть тайна!
— Двайна, — поправила Картошечка.
— Две тайны, — повторила Пава. — Но мы можем сказать только одну. Вы знаете неуживчиков?
Бабушка с дедушкой переглянулись:
— Знаем.
— Вы их любите или нет?
— Трудный вопрос, — хмыкнул дедушка. — Люблю ли я себя? Иногда — да, иногда не очень.
— Так ты неуживчик? — поразилась Пава.
— На Прямой Реке мостовиков пока не делят на живчиков и неуживчиков, — уклонился дедушка от ответа. — Отчего вы спрашиваете о неуживчиках?
— Мы познакомились с одним... — призналась Пава.
— У него рожок есть! — прервала ее Картошечка. — И он в него та-а-к трубит!
— Не его ли мы сегодня слышали? — переглянулись Пуша и Муша.
Перебивая друг друга, девочки рассказали, как шли за нектаром, как левее старой сосны нашли заповедные цветочные угодья, как взобрались на цветы. «Будто на Луну!» — вспомнила Пава и скороговоркой сказала, что случайно слетела с ромашки, почти спрыгнула с нее, и тут появился Рон, и оказалось, никакой он не опасный преступник…
— Он в бакене поселился? — переспросила бабушка. — Позовите его, мы тоже хотим с ним познакомиться!
По рыбачьей сети, соединявшей сваю и бакен, сестры побежали за Роном. Сеть много лет висела без дела. Когда-то она хватала и вытаскивала из воды скользких буйных рыб, но потом прохудилась, и люди бросили ее.
Первое время по старой памяти она пыталась удержать всех, кто попадался ей под дырявую руку, — бабочек, мух, стрекоз. Но они только отмахивались, и сеть стала забывать привычку никого не выпускать из своих объятий. Она решила ловить только ветер, и ветер охотно раскачивал ее, делая вид, что запутался в сети.
Недавно по ней начали бегать маленькие человечки. «Как мурашки по коже!» — счастливо думала она и убеждала себя, что раньше старалась удержать других только из-за одиночества. Сейчас, когда с ней были мостовики, ей уже никого ловить не хотелось.
Скоро Рон стоял перед дедушкой и бабушкой. Бабушка хотела его сначала накормить, но дедушка захотел послушать его историю.
— Все мы дети, сбежавшие из дому, — ободрила бабушка Рона.
Дедушка рассматривал рожок, перекинутый через плечо гостя. Он вспомнил, что при ошеломляющем звуке этого рожка у него не только сладостно и восторженно сжалось сердце, но возникло ощущение чего-то важного... Чего? Этого дедушка не мог припомнить.
— Откуда у тебя рожок? — спросил он.