У Алёнки и Ваньки аж в глазах зарябило от обилия реклам. Постепенно переходя от щита к щиту, от плаката к плакату, они добрались до серого камня, возле которого широкая дорога разбегалась в разные стороны тремя узкими тропинками.
— Ничего себе! — присвистнул Ванька. — Это ещё что за памятник верхнего палеолита?
— Вань, — Алёнка укоризненно покачала головой, — это росстани.
— А-а! — заулыбался Ванька. — Налево пойдёшь — костей не соберёшь?
Алёнка выразительно вздохнула, но промолчала.
Камень действительно был очень старый. Древние письмена на нём стёрлись от времени, а поверх их чёрным маркером были сделаны недавние исправления:
НАЛЕВО ПОЙДЁШЬ — ЛЕЧЕБНЫЕ ГРЯЗЕВЫЕ ВАННЫ У КИКИМОРЫ
ПРЯМО ПОЙДЁШЬ — ГРУЗОВЫЕ ПЕРЕВОЗКИ НА ЗМЕЯХ ГОРЫНЫЧАХ
НАПРАВО ПОЙДЁШЬ — ГОСТИНИЦА-МУЗЕЙ НА КУРЬИХ НОЖКАХ
— И тут реклама, — посетовала Алёнка.
— Скажи лучше, в какую сторону пойдём. Или ты забыла, зачем мы здесь?!
— Сам ты забыл! Вот смотри. — Алёнка показала брату следы на пыльной дороге. — Злюки были здесь. И они пошли направо.
— Не называй их злюками! — нахмурился Ванька. — Какие они злюки, если никому пока зла не причинили?!
— А какие они герои, если ничего геройского не совершили?! Ладно, буду называть их «твоими кумирами». Ведь ты им поклоняешься. Итак, они были здесь и пошли направо. Нам — туда же.
— Следы-то я вижу, а вот самих героев как ветром сдуло. До леса километра три, не меньше. Дорога вся как на ладони. Куда они, по-твоему, делись?! Не могли же они так быстро до леса дойти.
— Вань, это же сказка. Она скоро сказывается, да не скоро дело делается. Долго ли, коротко ли, близко ли, далёко ли… Здесь всё относительно. И сказочное время нельзя сравнивать с реальным временем, к которому мы привыкли. Твои кумиры могли появиться здесь намного раньше нас. Они, если хочешь знать, такого уже могли здесь натворить…
— Так чего мы стоим?
— Вот и я говорю: пошли…
— Вань, а ты чего за мной увязался? — спросила Алёнка, когда росстани остались далеко позади.
— Как это «увязался»?! — возмутился брат. — Я первый пошёл!
— Ну и почему ты «первый пошёл»? — не отставала сестра.
— Да так… Интересно стало.
— Что интересно?
— Ну, придётся мне тебя из беды выручать или нет?
— Смотри, как бы мне не пришлось тебя выручать! Скажи лучше, как ты меня выручать будешь, если я попаду в лапы к одному из твоих кумиров? Станешь на коленках ползать, умолять: «Отпустите её, дяденька, она не хотела Василису спасать, у неё это нечаянно получилось!» Так, что ли?
— С чего ты взяла?! — обиделся Ванька. — Я скажу: «Если не отпустите мою сестру, то я… перестану быть вашим фанатом!»
— Ха! Испугал! Одним больше, одним меньше — роли не играет.
— А если вдруг все-все фанаты в мире перестанут смотреть их фильмы, раскупать плакаты и майки с их символикой?
— Этого не будет, и твои кумиры прекрасно это понимают.
Ванька насупился и замолчал. Но одна неприятная и неотвязная мысль мучила его всю дорогу. Действительно, как бы он повёл себя, если бы на Алёнку напал киберкиллер?
Лес встретил ребят влажными зарослями папоротника, солнечными полянками со спелой земляникой. Алёнка и Ванька устроили состязание: кто раньше съест первую сотню ягод. Они перебегали от кустика к кустику, собирая ароматные ягоды, и громко объявляли счёт. Скоро их руки и щёки покраснели от земляничного сока.
— Не такие уж и страшные эти тёмные леса, — сказала Алёнка и вдруг замолчала, встретившись взглядом с огромным зверем, похожим на собаку.
Зверь появился на поляне неожиданно, бесшумно проскользнув под лапами елей. И теперь разглядывал ребят, будто решая, кого из них съесть на обед, а кого — на ужин. Алёнка и Ванька, цепенея от страха, поняли, что повстречали волка. Лесной хищник стоял, широко расставив передние лапы, оскалив клыки и навострив уши. Казалось, ещё мгновение, и он бросится на ребят. Но глаза у волка были добрые и чуточку виноватые.
— Вань, чего делать-то теперь? — не глядя на брата, прошипела Алёнка. — Он ведь нас съест.
— Матёрый волчище, — прошептал Ванька в ответ. — Надо бы на дерево влезть.
— Я не смогу, — чуть не плача сказала Алёнка.
— Не бойтесь, ребята, — совсем по-человечески произнёс волк и мирно улёгся на траву. — Я не голоден. И вообще с некоторых пор людей не ем.