Максуд задумался над ее словами. Она хотела сказать, что если взять все проблемы и изменения, что случились за годы его отсутствия, и начать над ними думать, осмысливая их, то, когда он закончит, наберется еще такая же туча изменений. И они снова будут нуждаться в обдумывании. И пока он будет обдумывать уже новую порцию…
— Ах… — воин вскрикнул, получив болезненный удар локтем в ребра. — Снова нахмурился? — догадался он.
Сандрин улыбнулась. Максуд хотел сказать, что за такую улыбку он готов еще пару раз получить. Но промолчал.
— А зря. Хуже бы точно не стало. — бросила ему Амайанта откуда-то сверху.
— Знаешь, если будешь бить меня с такой улыбкой, то я готов немного потерпеть. — улыбнулся Максуд.
Сандрин улыбнулась еще шире. Фиолетовые глаза зажглись жизнью.
— Я подумаю. — мягко сказала она. — А сколько это, немного, в понимании человека, которому тысячи лет?
— Меньше, чем ты думаешь. — сразу выпалил воин, почесывая ребра.
Амайанта засмеялась. Максуд перевел на нее взгляд. Она махнула рукой:
— Это я свое вспомнила.
Ненадолго установилась тишина. Максуд понимал, что сейчас говорить должна она. Но Творящая могла и ничего не сказать.
— Сегодня я была той стервой, которой меня и воспитывали. Настоящей Творящей. Той, с которой бы ты не хотел иметь ничего общего.
— Все мы совершаем ошибки. — опустил глаза воин.
— Я не знала, что с Дэзирэ. Я не знала, где она. Но я вцепилась в эту возможность возглавить их. Понимаешь? Я ведь не такая. Хоть и пытаюсь такой казаться.
— Нет, в чем-то ты такая.
Сандрин зыркнула на него.
— Нет, нет, я не это имел в виду. Я хотел сказать, что все Творящие немного такие. Все. Мне кажется, что это неразрывно связано с вашим даром. Но ты научилась с этим бороться и стала более человечной, чем многие простые человеки. Ты прошла долгий путь, чтобы такой стать. И ничего постыдного нет в том, что иногда тебя тянет на темную сторону.
— Наверное, на мое преображение немного повлияла Жазэль. — опустила голову Творящая. — Она одновременно и корыстная, и живая. У нее есть свои темные закоулки, но в то же время, она остается самой собой. До знакомства с ней, я думала, что нельзя все совмещать. — Сандрин поджала губу. — Тебя же никуда не тянет.
Максуд ухмыльнулся. Ага. Прям никогда не тянет.
— И как ты относишься к моей этой темной стороне? — спросила Творящая, отводя взгляд в сторону.
Воин услышал тонкие нотки напряжения в ее голосе.
— Как к части тебя. Нельзя ведь дружить на половину. Или на одну треть. Нельзя любить на одну десятую. Тебе человек либо нравится, либо нет. Весь.
— Так я тебе нравлюсь? — все с той же напряженностью спросила Сандрин, не поворачивая к нему головы.
Максуд открыл рот, но никак не мог подобрать нужные слова.
— Если скажешь, что тебе это нужно осмыслить, я тебя убью. — так серьезно пообещала Сандрин, что Максуд ни на секунду не засомневался в правдивости ее слов.
— Ты мне нравишься.
— Нравишься? Та ты без ума от нее! — вопила Амайанта. — Не проходит и часа, чтобы ты о ней не думал. Давай, скажи ей, что ты влюбился, как восьмилетний идиот. Ну, давай!
— И почему я должна клещами все из тебя вытягивать? — похоже, Творящая немного сердилась.
— Я не привык говорить откровенно с Творящими.
Сандрин повернула голову к нему и подняла бровь.
— Ладно. Со всеми. Но с Творящими — особенно. Мне это в новинку. И, знаешь ли, груз тысячелетнего опыта общения с вами немного давит. Каждое слово, которое я мог сказать, обязательно было использовано против меня самого.
Они немного постояли в неловком молчании. Наверное, стоило быстрее закончить разговор.
— Я чувствую себя рядом с тобой… неполноценной. — сказала Сандрин. — Ты такой весь правильный. Все всегда знаешь. Все подскажешь. Все правильно решишь. Никогда не принимаешь опрометчивых решений. В тебе нет темной стороны, понимаешь? Я поэтому чувствую себя… неправильной. Ты спаситель мира. Ты собрал войско, чтобы человечество выжило. Ты готов отдать за это дело свою жизнь в любой момент, если это потребуется. А я? Я была готова разнести половину того отряда, чтобы управлять другой его половиной.
— Ты знаешь, почему я хочу, чтобы человеки победили? Не потому, что я хочу их спасти. Нет. Может, кое-кто думает, что так я спасаю самого себя. Я ведь могу возрождаться только в человеках. Не будет их, не будет и меня. Но и это не та причина, по которой я сражаюсь. Я уже достаточно прожил, чтобы умереть. — Максуд сделал паузу. — Я ненавижу амалионов. За все, что они со мной сделали. За все, что по их воле сделал я сам. Злость моя столь велика, что я хочу убить их всех. До последнего. И эта миссия не имеет ничего общего со спасением человечества. Правда в том, что мне наплевать на человеков. Я их не знаю. Как мне за них сражаться, если я и тысячной части от них не знаю? А вот амалионов мне знать не нужно, чтобы желать им смерти. Так что, кого и тянет темное прошлое, так это точно не тебя.