Жазэль вернулась к столу. Надула губы, наморщила лоб. Потом взяла со специального кармана на кафтане свой свод трудов. Это такая маленькая книжечка, в которой были записаны основные этапы ее карьеры. Открыла перед посетителем и начала говорить с ним повышенным тоном:
— Та ты хоть знаешь кто я такая? Нет? Тогда я тебе скажу! Я — эмиссар его Императорского Величия. Я таких как ты ем на завтрак. — и немного помолчав, добавила — По десять сразу! Вздумаешь со мной шутить или еще раз выкинешь такую штуку — не сносить тебе головы, ибо лучше не сердить человека с моей властью.
На этом познания в особенностях речей эмиссаров, почерпнутые из художественных книг, закончились. Но Жазэль еще пригрозила кулаком. Уже от себя. И принялась вытирать стол. Что он там хоть кричал то? Ей показалось одно слово слегка знакомым. А, может, просто это слово единственное, которое удалось разобрать в его безобразной речи. «Зекрон» — хоть она и не помнила или не знала что это, но было какое-то смутное ощущение того, что это слово она слышала раньше. Сказано оно было, скорее всего, исковеркано и с незнакомым акцентом, но было очень похоже на Зекрон. Жазэль достала блокнот в кожанном переплете синего цвета и записала заглавие «Слова сумасшедшего». Затем записала первое слово.
Далее она принялась переделывать работу для тех отчетов и расчетов, которые вымокли. И в одно ухо слушая, что там бормочет ее посетитель. К середине дня уже накопилось с десяток слов в кожанном служебном блокноте. Одни ей казались отдаленно знакомыми, другие гость просто повторял чаще остальных и она решила их тоже записать. В середине дня Жазэль заглянула под стол и повернула на пол оборота черный тумблер, который был похож на стрелку в часах. Подержала его немного в этом положении и вернула обратно. Это был вызов дежурного охранника. Хитрое устройства с крохотными частицами одной Аста.
Через целую долгую минуту (а он не торопился!) в дверь постучали. Хм, ты находишься в безвыходном положении, последняя надежда для тебя — это тот тумблер под столом, а вероятный спаситель приходит через минуту и стучит в дверь. Все ли у вас хорошо, вас еще не убили? Ох уж эти охранники. Хотя вряд ли их помощь в этих стенах требовалась по настоящему хоть раз, но должны же быть какие-то нормы.
— Войдите!
При этих словах Жазэль отвернулась от двери, демонстрируя разницу в социальном положении между каким-то охранником и клерком. Породистым клерком, как сказал бы тот бродяга. Клерком первой категории… дальше не надо про уровень. Это временное явление. Охранник молча зашел. Посмотрел и начал цокать языком покачивая головой в разные стороны. Да еще имел наглость опереться об дверной косяк ее кабинета. Он. Ее кабинета. А потом вообще случилось невообразимое — он заговорил.
— Зря ты его так. Пытки нынче запрещены. Ну, если только ты не из определенной службы и не занимаешься предполагаемыми изменниками.
Жазэль залилась краской. В голове было сто вариантов как бы поострее осадить этого удальца. Одно ее слово и его высекут во дворе. Вернее, слово клерка, именно ее слова с ее то авторитетом, может, и не будет достаточно. Она пристально посмотрела в лицо охранника. Молодой парнишка. Годами как и она. Странно. Обычно охранниками в такие заведения берут воинов на пенсии, которые заработали себе славу в молодости и теперь им возвращают дань уважения. Ну или никудышние солдаты жирдяи, родственнички какого-то деньговорота, который не поскупился на взятки. И эти все охранники знали свое место. Они были простыми. Чернью. Ни капли благородных кровей. Поэтому знали, что лучше помалкивать. От некоторых охранников Жазэль не слышала ни одного слова за все свое вермя пребывания на том или ином месте. Может, сюда вообще только немых берут?
— А, зеленый, молодой не наученный жизнью пацанчик. — Эх, не стоило ей говорить «пацанчик», это ведь вульгарное словечко не к лицу даме ее положения. — Прощаю тебе на первый раз.
— А на второй что? Окажусь на месте этого бедолаги? Вижу с правой ты хорошо приложилась. С тобой и вправду шутки плохи. — говорил охранник, осматривая ее посетителя.
Жазэль просто оторопела и стояла с открытым ртом. Так с ней разговаривал только тот противный торговец рыбой.