Но ученица не очень-то обратила внимание на слова учителя.
— Тебе еще многое нужно нам рассказать. Так что и не думай умирать. — подбодрила его Делорис. — Жазэль поведала нам занимательную историю. И у нас много вопросов. Например, что это за толчок был такой? Его действию подверглись все, кроме Творящих. И еще…
— Довольно. Мы уходим. — девушка сердито посмотрела на ученицу.
Делорис опустила голову и вздохнула. Они вышли из комнаты. Не из дому. В этом доме было несколько комнат, в соседней с ним и обосновались Творящие. Максуд смотрел в потолок. Ему не хотелось спать. В таком состоянии трудно уснуть. Ничего толком не болит, но все тело ноет изнутри. Каждая косточка. И у него было такое ощущение, что болят даже вены. Еще этот озноб. И тошнота. Полночи он ворочался, но все же уснул.
Проснулся он рано утром. Солнце уже светило в его окна. Максуд полежал так еще минут десять. Потом поднялся с кровати и вышел на улицу. Как он и предполагал, были они в крепости. Скорее всего, на верхнем ярусе. Солнце уже поднялось, все окрестности хорошо просматривались, поэтому он быстро определил, что, действительно, они находились на последнем рубеже крепости тысячи фонтанов. Он постоял возле дома, разминая шею. Потом направился на смотровую площадку, на которой он когда-то помог Сандрин. Сейчас ему хотелось побыть одному. Большинство домов были заняты солдатами. Из некоторых доносился шум. На многих стояли новые двери. Когда он был здесь недавно, то дверей почти нигде не было. Наверное, тот отряд с Тэйном, что направил сюда Азаниэль, чтобы не скучать, немного здесь похозяйничал. Максуд прошел через улицы зданий. Дошел до ступеней и поднялся по ним. Смотровая площадка встретила его молчаливо. Он тоже был не многословен.
— Вот я снова здесь. И снова идет война.
Он вздохнул и пошел на ее край. Сел.
Рядом появилось свечение. Тусклое. Золотая девушка сидела, обняв колени руками. Максуд не хотел говорить первым. Он вообще не хотел говорить. Особенно с ней. Воин смотрел в другую сторону и пытался думать о чем-то другом. Но его мысли все время возвращались к Амайанте. Наверное, она тогда говорила в сердцах. Наверное, жалеет о своих словах. Или нет. Он ее никогда об этом не спросит. Максуд злился. И злость его была разделена ровно пополам. Он злился на Амайанту за ее слова. За то, что она поклялась его убить, если он еще когда-нибудь к ней прикоснется. Его многие обещали убить. Угрожали самыми разнообразными способами. И чем все заканчивалось? Максуд еще никогда не спускал такие обещания с рук тем существам, которые их давали. Ему не нравилось, что кто-то хотел его смерти. Поэтому все они умерли. Но с Амайантой дела обстояли иначе. И это при том, что он мог ее убить. Как он хотел сказать ей еще тогда, что все, кто ему угрожал, мертвы. Но даже этого не сделал. Почему? Он злился сам на себя. Может, это мягкотелость? Раньше он не был таким. Раньше он бы поступил иначе. Поступил бы так, чтобы ей пришлось умолять пощадить ее. Так что же изменилось? Почему на этот раз он обзавелся друзьями? Почему даже не высказался этой заносчивой богине? Наверное, на себя он злился даже больше, чем на нее. А, может, и нет. Ведь она его бросила в самый опасный момент. Бросила. Но могла ли она знать, что он задумал? Наверное, это простое совпадение. И что толку на нее злиться? Она ведь бог. Она ведет себя не так, как человек. Нельзя предугадать, как она будет реагировать на что-то. Все свои догадки Максуд строил на опыте общения с людьми. Может, тем, что он к ней коснулся, нанес ей душевную травму? Пусть это и звучало нелепо, но это было нелепо для кого? Для человека. А для бога? Никто этого не сможет сказать, а сам Максуд не собирался спрашивать. Он вздохнул. Здесь и сейчас он признал, что Амайанта стала для него больше, чем просто спутница, больше, чем какая-то сущность, с существованием которой он вынужден смириться. Она несла для него свет. Она ассоциировалась с чем-то очень положительным. Возможно, в ней он видел себя через много-много лет. Раньше богиня была беспощадным неуравновешенным кровожадным убийцей. Совсем, как и он. А теперь посмотри на нее!? Айя сильно изменилась, Максуд не ощущал в ней жажды убивать, не ощущал агрессии и желания навредить. Да, Амайанта не подарок и их взаимоотношения далеки от идеальных. Но стоит ли держать на нее зло? Она такая, какая она есть. Разве можно на нее сердится за то, что она была сама собой? За то, что она была богиней. Значила бы она для него так много, если бы она была другая? Максуд снова тяжело вздохнул и принял решение, над которым уже раздумывал некоторое время. Он чувствовал, что это правильное решение. И голова, и сердце говорили об этом в один голос. Он смотрел перед собой в уходящую ночь. Маленькое белое пятнышко вдалеке заметил не сразу. Но почти сразу понял, что оно светится и быстро летит. И он знал, куда летит это пятно. Максуд перевел взгляд на Амайанту. Она так и сидела, опустив взгляд. Светящийся осколок врезался в нее, и она на секунду потеряла равновесие. Максуда, как и в первый раз, слегка отбросило невидимой силой. Ему пришлось выставить руку, чтобы упереться и не упасть. Он посмотрел на нее. Она снова села и обняла колени. Светящаяся точка плавала по руке, но девушка в золоте не обращала на нее внимания. У нее не было той детской радости, которую он наблюдал прошлый раз. Она не рассматривала свою руку. Она не смеялась и не кружилась. Максуд еще больше разозлился за то, что отобрал у нее радость. Только из-за него она сейчас не прыгала и не летала. Но он ведь не был первопричиной? И почему с этими богинями все так не просто?