— Действительно… — задумчиво провожу ладонью по волосам. — Если я достану для тебя приглашение к Парфеновой, сделаешь для меня кое-что в ответ?
— Если это в моих силах, — заинтересованно смотрит лучшая подруга моей Лады.
— В твоих. Но услуга мне понадобится чуть позже. Пока свободна. Приглашение будет у тебя, — обещаю ей и направляюсь искать Аню.
Парфенова — одна из немногих, кого я был рад здесь увидеть. В моей прошлой жизни мы неплохо общались. Это было еще в средней школе. Прикольная девчонка. Пафосная немного стала, но все равно классная. Естественно, я получил от нее приглашения. Меня тоже позвала, но я гоняю в Гордым на треке вечером. После посещения психотерапевта на вечеринку мне вообще соваться нельзя. Анька не простит испорченный праздник.
После занятий вызываю такси и еду к отцу. Он встречает меня на парковке у здания центрального офиса его компании.
— Что ты устроил перед отъездом? — злится папочка. — Зачем испортил вещи Лады?
— Это воспитательный момент, — ухмыляюсь в ответ. — Мы едем или где?
— Кит, ну так же нельзя!
— Нельзя, папа, игнорировать родного сына, когда он в тебе нуждался больше всего и мечтал сдохнуть в том аду, в котором оказался. Но твой сын, папа, сначала научился выживать в этом аду, а потом захватил в нем власть. Так что терпи. Ты сделал меня таким. Так мы едем?
— Едем, — вздыхает он, открывая переднюю дверь. Даже свою машину не предлагает. Безоговорочно садится в такси.
«Натали Розенберг» — написано на табличке ее кабинета. Она теперь психотерапевт со стажем. Когда я впервые попал к Натали еще пацаном, она только начинала свой путь, но уже была сильным специалистом и очередь к ней на прием росла колоссально быстро. Я был у нее в любимчиках.
Захожу в кабинет.
— Здесь все так изменилось, — оглядываюсь по сторонам.
— Кит, — тепло улыбается красивая, уверенная в себе женщина, — какой ты стал взрослый. Здравствуй.
— Добрый день, — немного по клоунски склоняю голову. Она профессионально не реагирует на выпад.
— Садись, — кивает мне на диван. — Расскажешь, как тебе жизнь в Америке?
— Нормально, — откинувшись на спинку дивана, закрываю глаза. — Со мной необязательно говорить. Я даже могу сюда не приезжать, свои деньги от отца вы все равно будете получать. Он не узнает о том, что я пропускаю сеансы.
— Кит, наши встречи помогут тебе…
— В прошлый раз не помогли! — резко сажусь и зло смотрю на нее. — На кой хер сейчас все это со дна поднимать? Я и так не сплю! Я не хочу снова тонуть в этом дерьме!
— Те кошмары вернулись, да? — ее теплая ладонь касается моей в успокаивающем жесте.
— Я вернулся и они со мной. Если бы можно было решить эту проблему сменой страны, все психотерапевты мира разом лишились бы работы, а нагрузка на авиалинии возросла в сотню раз. Я повторяю еще раз: я не хочу, чтобы вы лезли мне в голову. Вам ли не знать, если пациент не хочет, лечить его бесполезно.
— Ты прав. Давай сделаем так. Я не буду лезть к тебе в голову. Мы попробуем поработать над нормальным сном. Придешь на несколько встреч ради эксперимента. Ты же любишь пробовать новое. Бросать себе вызов. Это вызов, Кит. Если ты его примешь, вероятно, станешь спать по ночам. И еще, — она встает, цокая каблуками по паркету, идет к своему столу, достает из ящика связку ключей, открывает сейф и вытаскивает блистер с таблетками. Приносит его мне. — Это тоже поможет тебе спать. Так что? Попробуем?
— Я подумаю, — поднимаюсь с дивана.
— Подумай. Постоянный недосып сказывается на качестве вождения. А ты у нас вроде как спортбайкер, — она снова тепло улыбается.
— Сказал, подумаю!
Из ее кабинета, выхожу, чересчур громко хлопнув дверью. Не хотел. Само получилось. Отец вопросительно на меня смотрит.
Да, папа! Мы на сегодня закончили! Я сказал, что поеду к психотерапевту. Я не обещал, что позволю ей ломать себя.
Домой возвращаюсь злой как черт. Таблетки смываю в унитаз. Пить это дерьмо я не буду. Уж лучше влить в себя бутылку текилы, чем возвращаться к таблеткам. Но у меня есть план получше. Я буду гонять до одури, пока от перегрузок кровь из носа не пойдет. Потом я сплю отлично.
— Кит, какого черта ты наделал?! — в мою спальню фурией врывается Лада. Глаза красные, губки дрожат. Злющая и расстроенная. — Это были все мои вещи! Все, понимаешь?!
— Понимаю, — делаю шаг к ней.
— Не подходи… — она отступает. — Придурок, — обиженно шмыгает носом. — Мне ходить теперь не в чем.