— Ники, это просто вариант. Считаешь, что зря — не вопрос. Я просто предложила — вдруг Ева согласится помочь?
Мне претило использовать сестру вот так, она ведь… Черт! Но я малодушно ухватился за этот вариант, решив, что это будет достаточно весомой причиной, чтобы отсрочить свадьбу Евы.
Зачем? Я не знал. Точнее, запрещал себе думать. Потому что устал бороться со своими демонами. Я должен был выцарапать из себя эти грязные мысли. Должен!
Но раз за разом проигрывал, чувствуя себя мерзавцем.
— Я спрошу у нее, — пообещал Кате.
И ведь пошел и правда спросил. Искренне надеялся, что она встанет в позу, пошлет меня куда подальше и заявит, что выйдет замуж, как сама решит. А в итоге…
В итоге меня ждало настоящее испытание. Потому что там, на приеме, она будет с Аланом. И у друга будут все права на то, чтобы обнимать невесту, а я должен буду просто смотреть и ничего не делать.
Ни-че-го…
Я оказался совершенно не готов к такому повороту. С самого утра сегодня закрылся в кабинете. Катя уехала в ателье, чтобы заказать какое-то уникальное платье для помолвки, так что меня никто не отвлекал и не дергал.
Надо было ехать в офис, но у меня не было никаких сил. Стыдно подумать, в кого я превратился за эти дни. Оказывается, бороться с самим собой сложнее всего.
Сидел, думал обо всем, вспоминал прошлое и пытался найти точку невозврата, когда я свернул не туда. Искал то, что поможет прийти в себя, перестать испытывать недопустимые чувства.
Искал и не находил.
Не понимал.
Снова и снова прокручивал все разговоры с отцом после того, как Лауры не стало. И мне начинало казаться, что он мог что-то знать, подозревать меня. И понимание этого только сильнее отравляло мысли.
Черт знает, к чему бы все пришло, но позвонила секретарша и напомнила про встречу с Карабановичем.
Нужно было собраться и перестать думать о том, что недопустимо. Потерять этот контракт нельзя, и у меня была пара вариантов, как уговорить капризного клиента остаться в нашей компании.
Достал из сейфа отца несколько папок с наработками. Он частенько собирал досье на заказчиков, чтобы иметь представление о том, с кем предстоит работать. И сейчас мне нужны были документы на этого самого Карабановича.
Вот только ничего подобного я не нашел. Несколько раз просмотрел каждую папку. Нервы были ни к черту, и я, психанув, вытащил все, что еще оставалось в сейфе.
Перебирая документы, нашел свидетельства о рождении, о собственности на дом, еще на кое-какую недвижимость, пару счетов, о которых лучше никому не знать… В общем, ничего нового вроде бы.
Я уже собирался вернуть все на место, когда выпал конверт без подписи. И не запечатанный.
Взяв его в руки, заглянул внутрь — только лист, сложенный пополам. Внутри поселилось странное предчувствие, пока я доставал его и разворачивал.
И оно оказалось верным, стоило мне пробежать глазами первые строчки…
“Любимому мужу
Наверняка ты сейчас злишься. И ругаешь меня. Я даже могу представить, какими словами. Прости, что признаюсь вот так, но иначе я не могла. Не хотела последние дни проводить в больнице, страдая от вереницы капельниц, которые не спасут и не помогут. Слишком поздно я узнала о своем диагнозе, чтобы можно было что-то сделать.
Это моя вина, любимый. Не кори себя за это.
Все эти годы я была безмерно счастлива с тобой. И потому свои последние дни хочу провести рядом с тобой и нашими детьми — сколько бы мне ни было отмерено.
Из тебя вышел замечательный отец, Антоний.
Я хочу сказать тебе спасибо за все, что ты делал для меня все эти годы. За то, что тебе хватило мудрости не сломать юную, взбалмошную девчонку с ребенком под сердцем, которой я была, когда нас поженили. Спасибо, что принял мою Еву, как родную, дал свою фамилию и сделал своей дочерью, хотя не обязан был. Я никогда не говорила, но это было очень важным для меня.
Ты — лучший мужчина. И я безмерно люблю тебя. Прости, что из-за меня наш ребенок… Мне до сих пор больно об этом не то что писать, даже просто думать. Мы договорились никогда не говорить об этом и любить Ника и Еву, радоваться тому, что есть. Но в моем сердце всегда оставался малыш, которого мы с тобой так ждали, которого я не уберегла…
Прости меня за это. Прости, если сможешь.
Я люблю тебя, муж.
И прошу лишь об одном — не ставь на себе крест после того, как я уйду. Живи полной жизнью, помоги нашим детям. Будь с ними рядом и помни — твоя любовь им нужна не меньше материнской… ”
Я перечитал письмо несколько раз, прежде чем в полной мере смог осознать самое важное — Ева мне не сестра.