— Ты рассказал ей? Вижу, что рассказал. Ты умный малый, — повторил он. — Прошу — не торопись. Ситуация нехорошая пока. И лишний раз проверять на прочность репутацию компании не стоит.
— При чем тут это?
— Для всех вы — брат с сестрой. Чтобы ваша связь стала адекватно воспринимаемой, понадобится время. И соответствующая работа для пиар-агентства.
— Да плевать мне на то, кто там что думает! — вскинулся я. Сейчас любой разговор про Еву, про нас воспринимался особенно остро.
— А не должно быть! — назидательно произнес дядя. — Ты живешь в обществе, Никас. И если тебе все равно на бизнес, который строил Антоний, то подумай о девочке. Каково будет ей, если ее начнут травить?
— Ничего не будет, — мрачно ответил я. — Ева возвращается в Европу.
— И ты отпустишь? — удивился дядя Лео.
— А у меня есть выбор? — горько спросил я. — Она не хочет оставаться. Хочет обратно. Не могу же я ее силой держать. Не простит она этого. Да и не хочу я, чтобы ей было плохо…
— Дааа… — протянул дядька. — А мальчик-то вырос. Не ожидал, Ник.
Его похвала прошла мимо меня. Не трогало вообще. Было тоскливо от мысли, что очень скоро Ева улетит, и между нами снова будут сотни километров.
— Но знаешь, это даже хорошо. Ты сможешь спокойно разобраться со всем, а там, глядишь, все наладится.
— Если она к тому времени не найдет себе кого-то, — невесело возразил я.
На это он лишь многозначительно усмехнулся, но никак не прокомментировал.
— Насчет контрактов — не волнуйся. Если кто-то и правда сливает информацию, мы его найдем.
— Спасибо, — повторил я.
— А по поводу вашего брата — мне нужно посмотреть все, что оставил Антоний.
— Он тебе вообще не говорил ничего?
— Нет. Знаешь, мы в последнее время с ним редко виделись, и я очень виноват в этом — следовало меньше мотаться по командировкам. Еще и операция эта…
Во взгляде дяди промелькнула тоска. Я не мог сказать, что они были друзья — не разлей вода. Но всегда поддерживали друг друга. Несмотря ни на что.
— Мне тоже его не хватает. Очень, — признался Лео.
— Нам всем, — хрипло произнес я. А затем достал конверт, который передал адвокат. — Здесь письмо отца и его наработки. Надеюсь, это поможет выяснить хоть что-то.
— А что с Виктором и его опекуном?
— Они дали нам пару дней на подумать, — скривился я. Вот чего не любил, так это шантажа и попытки припереть меня к стенке.
— В твоих же интересах решить этот вопрос максимально тихо. И они это знают. Уверен, момент выбран не случайно.
— Все может быть. Но диктовать нам условия… Я не позволю.
— Это правильно. Но в ситуации надо сначала все же разобраться. Так что смело езжай в офис — Мирон сказал, он подвязал каких-то своих клиентов к тебе?
— Да, было дело.
— Вот и отлично. А я займусь этим, — дядя кивнул на документы. — Завтра созвонимся.
Мы попрощались, и я направился обратно в столовую.
Судя по лицам тети Авроры и Евы, я зашел не вовремя.
— Ева, мне нужно уехать. Я пришлю за тобой водителя, если ты хочешь остаться.
— Нет, я поеду с тобой! — тут же ответила та. И надо сказать, это приятно порадовало. Эти дни я старался держаться от нее на расстоянии. Это давалось невероятно трудно. Ведь я понимал — шел обратный отсчет до ее отлета. Поэтому каждая минута, проведенная рядом, была для меня как подарок.
— Ладно, — легко согласился я. — До встречи, тетя, — попрощался я с Авророй, поцеловав ту в щеку.
— Увидимся, детки, — подмигнула та нам обоим и пошла провожать.
Какое-то время мы ехали молча, но это совершенно не напрягало. То и дело я ловил на себе задумчивые взгляды Евы и гадал, о чем та размышляла. После сегодняшних новостей было о чем подумать. В том числе и о словах дяди. Отчасти он был прав. Хотя бы потому, что это не только мое наследство, но и Евы тоже. Ее материальное обеспечение зависит от того, как хорошо я буду вести дела. Так что я не имел права забивать болт и наплевательски относиться к делам в компании.
Впрочем, вопрос о том, чтобы не нанести урон репутации, вставал бы только в одном случае — если бы Ева осталась. Но она, кажется, твердо решила улететь.
Увы.
Нужно было смириться и принять, что проиграл. Что сломал все своей несдержанностью и тем, что натворил раньше.
— А почему Катя уехала? — неожиданно спросила она, вырывая меня из тягостных мыслей.
— Мы расстались, — ответил, борясь с желанием повернуться, чтобы увидеть реакцию.
— Почему?
Я промолчал. Что было на это ответить? Что понадеялся, что теперь-то уж смогу быть счастливым? Что обрадовался тому письму, словно выиграл лучший приз в своей жизни? Да и, откровенно говоря, я не жалел. Так было правильно. Мне даже в чем-то повезло — ведь мой самообман рано или поздно догнал бы меня. А так… Так у Кати есть возможность найти подходящего ей человека, а я… Я буду учиться жить один на один со своими чувствами.