В смысле не специально. Макс сама бесилась. А Майк просто равнодушно к ней относился, рыжеволосая это поняла уже с первых дней учёбы.
Подросток всё чаще стал задерживаться по вечерам в компании своих друзей, а на ночёвку оставался у Хоппер. Майк всё чаще был с Джейн. Да, они встречаются (трахаются) и всё такое, но теперь они в буквальном смысле друг от друга не отлипают. Учась в разных классах, Майк проводил все перемены в обнимку с Хоппер-младшей.
Единственное, что было неизменным — совместные поездки в школу и обратно. Уилер постоянно возил Макс утром на её уроки, даже если ему самому нужно было приехать позднее. И забирал тоже он. Ни школьный автобус, ни скейт, который теперь был под строгим запретом. Это решение было принято единогласно на семейном совете. В общем, передвижения Мэйфилд по городу строго контролировались её всевидящим старшим братом. И спорить было бесполезно. Макс чувствовала, что от неё что-то скрывают. Буквально на днях в Хоукинсе произошло зверское преступление. Полиция моментально пресекла слушок среди жителей о том, что убитого Гарри Толмана сожрали бешеные крысы.
Макс подозревала, что именно благодаря мистеру Хопперу информация о убийстве засекречена. А засекретили её потому, что к этому делу имеет какое-то отношение его приёмная дочь. В смысле, Джейн, то есть Эл, Майк, этот Уилл и Дастин что-то знают.
В своей догадке Макс убедилась, когда подслушала разговор Майка с предками.
Да, теперь она официально подслушивает. После истории со Стивом Харрингтоном Макс…
Больше никому не верит.
Она их всех простила, да.
Но доверие… Мэйфилд сама не знает, как его восстановить. Тем более, почему именно она? Тэд, Сьюзан и Майк тоже не верят Макс, раз не ставят её в такие вопросы и беседы, пускай и с целью защитить.
Из-за своей неуклюжести Максин так и не смогла услышать конец фразы Уилера-младшего. Оперевшись на шкаф, девчонка не заметила железный котёл, а когда почувствовала его лопатками стало поздно. Он с грохотом упал на пол.
— Макс, ты что тут стоишь? Спать давно пора. Завтра у тебя алгебра первым уроком. — Сьюзан выглянула из-за стола.
Майк тут же прекратил свой монолог-историю связанную с Хоппер и, кажется, в ней мелькали военные и демогоргон.
— Ээ… Да, я иду. А вы тут что делаете? — Лучшая защита — это нападение.
— Обсуждаем расписание. Теперь вы с Майком будете постоянно ездить в школу и домой, милая.
— Мааам, мне уже скоро шестнадцать.
— Макс, детка, ты больше не будешь ходить в Хоукинсе пешком и тем более одна. — Мистер Уилер ласково улыбнулся, вкоючив опцию «Самый обаятельный отец года».
— А как же здоровый образ жизни?!
— По выходным мы будем ездить на природу, а в школе у тебя есть физкультура.
— Спокойной ночи. — Макс взмахнула своими рыжими прядями и ушла наверх.
Девчонка устало упала на неразложенную постель. В углу валялись незаконченные работы. Нужно было ещё много чего сделать.
Но тонкие руки потянулись за кровать.
К тайнику.
Обычная картонная коробка, в которой помимо заначки в виде двадцати долларов и запасов шоколада было ещё кое-что. Холст небольшого формата. И масло.
Макс начала писать портрет одного очень известного человека, который последние года три заполнил всю её голову, почти все мысли и вот уже им заполняется сердце. Чувства — это палитра, на ней очень много цветов. Все они совершенно разные. От смеха до колик в животе, от лёгкой радости, от ужасно приятных мурашек до горьких слёз, до огненной ненависти, до разрушающей безумной ярости. Всё это было внутри и посвящалось человеку, портрет которого Макс пишет уже шестую неделю. Копна смольных кудрявых волос, идеальный череп с высоким лбом, пропорциональными скулами и острым подбородком. Большие, чаще всего чёрные глаза. Ресницы на них прямые, что странно, если сравнить их с кудрявыми прядями на голове. Длинный, как у хищной птицы, нос. Смешной, но не менее красивый. Губы. Ох… вот они сложнее всего. Макс прорисовывает их уже вторые сутки. Сначала она думала над цветом. Он, конечно, не меняется, как у глаз, но из-за привычки данного Демона их вечно закусывать, они могут быть от бледно-бордовых до ярко-вишнёвых. А что насчёт текстуры?..
Макс её почти не знает, потому что для того чтобы это знать, нужно целоваться с изображаемым.
Хаа…
Уилер.
–Майк, можно я тебя поцелую в губы, чтобы понять какие они на ощупь. Это нужно для портрета, который я пишу по твоей физиономии. — Макс сама же краснела и смеялась от своих мыслей.
А после грустила. Этого ведь никогда не случится.
Но ей уже не было стыдно. И мысли о том, что это ужасно, кощунственно и, мягко говоря, неправильно, уже не стучались в сознание. Они в нём давным-давно повесились от безнадёжности.
Что толку себя вечно грызть за такое. Бесполезно. Эта ситуация напоминает что-то между любовью в женатого человека и человека с твоей ориентацией.
Да, Макс теперь отлично понимает геев и лесбиянок. Хотя бы потому, что они не могут ни с кем даже поделиться своей «проблемой». Родители уж точно не помогут когда узнают, если не откажутся от тебя во время каминг-аута.
И как обычно вся тоска и все болезни у художника выливаются на холсты.
Макс не знает, зачем она это делает. Наверное, чтобы он, хотя бы нарисованным, был с ней. Вы спросите, а не проще ли сделать фото?
Ну, предложение сделать совместное фото будет почти ничем не отличаться от предложения поцеловаться.
Такие у них взаимоотношения. К тому же фото есть. Из путешествий и отдыха. Где они все: Тэд, Сьюзан, Майк и Макс. Но это другое.
Когда пальцы левой руки обхватывают кисть и прописывают каждую тень, каждый рефлекс. Макс чувствует, будто сама, вживую прикасается к нему.
Что ж. Это её маленький секрет. Форматом 20×40. Который она возможно после завершения сожжёт в камине или возьмёт с собой, когда решится на побег из Хоукинса.
В дверь постучали. Мэйфилд вздрогнула. Баночка с водой упала на пол и чудом не разбилась. Быстро закинув холст за кровать, Макс повернулась к входящему.
Майк.
— Привет, можно? — Это так странно. Наблюдать за тем, как Уилер-младший соблюдает манеры и правила хорошего тона. Тем более с ней — Макс.
— Да… Я вроде уже спать собралась. –Макс поправила на себе футболку и чуть ссутулилась, потому что уже сняла бельё.
— Ага, я вижу. — Подросток присел на корточки и поднял банку и пару упавших кистей. — Макс, у тебя скоро день рождения и родители решили подарить тебе этот день. Ты можешь сделать тусовку, пригласить кого-то, а они уедут, короче. — Майк исподлобья глядел на рыжеволосую. Макс улыбнулась.
— Угу, то есть до школы я сама дойти не могу, а вечеринку закатить в одиночку — это, пожалуйста? Двойные стандарты, тебе не кажется?
— Нет, не кажется. — Майк ухмыльнулся. — Я ведь останусь. Для того чтобы…
— Контролировать.
— Присматривать.
— Майк, спасибо конечно, но нет. Да и к тому же мне некого приглашать. Единственный человек, которого я хочу пригласить, он… Он уехал. И я даже его нынешнего адреса не знаю, потому что он обрубил все контакты. — К горлу Макс подкатил ком. — У меня больше нет друзей в Хоукинсе. –Благодаря тебе, Уилер. — Макс глубоко вздохнула.
— Макс. — Парень положил свою руку на её плечо. — Тебе повезло родиться в ночь Хэллоуина, что кхм… весьма символично. — Мэйфилд бросила ему свой фирменный взгляд. — Можно объединить эти два события. Я приглашу своих друзей. И мы все отметим в весёлой компании. –Большой палец правой руки Майка коснулся щеки Макс.
Но в тот момент никто из них не думал, как выглядит эта сцена.
Голубые глаза стали синее.
— Хоппер тоже будет? — Прошептала Макс.
— Да, она ведь часть компании. И…