— Неужто былые чувства еще находят отголоски в настоящем? — ухмыльнулся Рэй.
Я мотнул головой:
— У вас неверная информация. Я отказался от этой должности.
Вернее, откажусь. Но это уже решено, а значит, факт.
— Отказался от такой возможности? — Черные брови Энн подскочили к корням волос. — Но ведь это такое завидное место!
— Может, еще не поздно все исправить? — предположил ее муж.
— Да, Макс, подумай. Твои работы увидели бы не только в США — во всем мире. Дети читали бы книжки и рассматривали твои рисунки. Они познавали бы мир твоими глазами.
— Звучит недурно, — признал я, — но у меня слишком весомые причины для отказа.
Конечно, досадно терять это место. Я потратил много времени (ночного, к слову), чтобы сделать тестовое задание. Уговорил профессора Флетчера написать мне рекомендательное письмо. Профессора Авербах так и вовсе пришлось умолять.
Словом, я приложил массу усилий, но нашел, как мне казалось, идеальное место. Достаточно удаленное, со стабильным приличным заработком и возможностью карьерного роста. Мне даже согласились дать фору на переезд. И пусть иллюстрирование по срокам не лежит мне к душе, я бы делал это без единого сожаления.
Я нашел возможность построить новую жизнь, но готов был начать поиски заново ради Этти. Все, чего я хотел в этот момент, так это, чтобы она поняла меня и обняла, как только Мэйбл соизволит вспомнить, что мы расстались не просто так, и нас с Этти оставят наедине.
— Значит, ты еще не отказался? — ухватилась за мои слова Энн.
— И можешь принять верное решение, — улыбнулась Мэйбл.
— Может, сестра его убедит, что такими предложениями не разбрасываются, — кивнул на Этти Белоголовый.
— Что скажешь, малая? — улыбнулся ей Рэй. — Зря парень воду мутит?
— Как бы на иле не навернулся и не потонул, — скрипнула зубами моя девочка, но, кроме меня, искренней злобы в ее словах никто не услышал.
— Ах, Макс, — прижалась ко мне Мэйбл, смеясь вместе с остальными. — Ты все так же нерешителен, как и прежде. Мне не хватало твоих метаний.
Полетт
Мэйбл поправила волосы Максу — и меня физически передернуло. Не потому, что она испортила то, что я так долго выстригала и укладывала. И не потому, что до этого они вместе с Энн восхваляли его карьерные перспективы.
Я-то знаю, что картины масляными красками и иллюстрации на графическом планшете Макс любит делать для души, а не заказчика. По велению сердца, а не графика. Для близких, а не толпы неизвестных. Мэйбл так вообще всегда поверхностно относилась к его увлечению искусством как таковым.
Нет, мерзко мне становилось от другого. Дело было во взгляде Мэйбл: таком кокетливом, что охота было отвернуться. В улыбке: такой завлекающей, что хотелось разрисовать черным маркером. В жесте: таком собственническом, что тянуло поблевать.
Макс уворачивался от ласк ее рук вместо того, чтобы сообщить, что занят и прекратить весь этот фарс, а я стояла и смотрела на него. Обездвиженная, обиженная, а через пару минут окончательно униженная.
Макс
— Макс, так, а… ты сейчас свободен? — поинтересовалась Мэйбл.
— Нет. Мы гуляем с Этти. Вы можете продолжать тусоваться без нас. — Во мне поселилась надежда на их скорейший уход.
Не то чтобы я не был рад их видеть или не хотел пообщаться чуть больше. Но в конкретный момент для меня куда важнее было договорить с Этти. Разрешить все имеющиеся вопросы, закрыть тему переезда и двигаться дальше. Желательно, уже начав паковать чемоданы.
— Это я заметила, — хихикнула Мэйбл. — А мы с ребятами направляемся в бар и действительно были бы рады пополнению компании. Но я знаю, что ты не пьешь, а Полетт еще маленькая, словом…
Она прикусила губу, перекатилась с пяток на носочки и, чуть понизив голос, сказала:
— Я говорила о свободе в другом плане. — Ее зеленые глаза устремились на меня из-под опущенных ресниц. — Романтическом.
Стыд мне и позор: я растерялся.
— Ты с кем-то встречаешься?
— Я? Эээ… Ну… все сложно.
«Типичный Макс», «Года идут, а этот парень все так же безнадежен», — гоготали мои «повзрослевшие» школьные друзья.
— Серьезно? — улыбнулась Мэйбл, видимо, как и большинство, списав мою реакцию на стеснение от нахождения рядом с ней.
Конечно, в старшей школе я млел под ее взглядом, нес полнейший бред в ее присутствии. Мои ладони потели от близости с ней, а биение сердца было слышно за милю.