И я улетаю.
Я кончаю сильно, а он упивается моим желанием, комната вращается вокруг меня. Пока оргазм еще сотрясает мое тело, Эмерсон переворачивает меня на спину. Я растягиваюсь под ним с широко открытыми глазами в блаженном удивлении. Не говоря ни слова, он тянется к карману своих сброшенных джинсов и вытаскивает презерватив. Открыв обертку зубами, он ни на секунду не отводит от меня глаз. Раскатывает презерватив по своей пульсирующей длине, и меня, наконец, накрывает осознанием: это реально происходит. Его глаза сверкают, когда он опускает на меня свое подтянутое тело. Обернув лодыжками его талию, я стону, когда чувствую его набухшую головку, прижимающуюся к моей мокрой киске. Вот оно. Наконец-то.
Эмерсон удерживает на мне взгляд, и мы будто бы единственные люди на всей земле. Он ненадолго задерживается на грани узнавания друг друга совершенно по-новому. Все мое тело кричит, ожидая, когда он войдет в меня, разрушит и соберет заново со всей силой своего желания. Я тянусь и беру его лицо в руки.
- Я вся твоя, - шепчу, не отводя от него своих карих глаз. - Возьми меня.
Что-то вспыхивает в его глазах, когда он тянется к моим губам. Он подается вперед бедрами, прижимаясь ко мне. Стон формируется у меня в горле, когда он входит в мою шелковистую плоть на всю длину. Я чувствую, как глубоко он вошел. И наконец, полностью во мне, и я не могу поверить, что он уместился. Но он это сделал. И это чувствуется чертовски фантастически.
Наши тела двигаются вместе, ноги переплелись, груди вздымаются. Он входит глубже, когда я подталкиваю его, каждый из нас пытается почувствовать другого так полно, как это возможно. Еще раз наслаждение начинает формироваться внутри меня, и я чувствую, как он увеличивается во мне, и уже на грани. Он толкается сильно и глубоко, на его лице маска восторга. Я хватаю его за идеальную, упругую задницу, чтобы вошел еще глубже и говорю:
- Давай.
Наши стоны сливаются в один, когда он толкается еще раз и кончает. Сильно. Я цепляюсь за него, когда чувствую, как он содрогается и изливается внутри меня, поднимаю глаза, когда его рот открывается в идеальном «О». Ощущение, что прошли годы, прежде чем мы начинаем спускаться обратно на землю.
Эмерсон укладывается на кровати рядом со мной, притягивая к груди. Моя щека покоится на разгоряченной коже, слушая дикое биение его сердца. Я не могу сформулировать ни единого слова, чтобы выразить, что это значит для меня, что это было намного лучше, чем когда-либо могла надеяться, поэтому не знаю, как справлюсь с тем, что никогда не буду иметь его снова.
Но суть в том, что мне не нужно ничего ему говорить. Просто лежа рядом со мной, очевидно, он уже знает об этом.
Глава 9
Я собрала свои светлые волосы в небрежный высокий хвост, стараясь удержаться от слез. В течение последних пяти минут с трудом получается не расплакаться, а именно с того мгновения, как проснулась и вспомнила, какой сегодня день. День свадьбы наших родителей. День, когда мы с Эмерсоном станем сводными братом и сестрой.
Я надела свое бледно-лиловое узкое платье фрейлины и постаралась нанести соответствующий макияж. Сегодня утром мы должны приехать к началу церемонии, как обещали, и уже немного опаздываем. Я не отвожу от себя взгляда в зеркале, наблюдая, как блестят глаза от непролитых слез.
- Прекрати, - шепчу я. - Теперь ты не имеешь права плакать. Ты с самого начала знала, что так и будет.
Даже тот факт, что мы с Эмерсоном провели ночь вместе, полностью отдавая себе отчет в том, что она будет единственной, не делает боль слабее.
Перед выходом из комнаты мотеля я почувствовала, как мое сердце болезненно сжалось, когда Эмерсон повернулся ко мне. На нем простой серый костюм, который смотрится ничуть не хуже, как если бы он был одет в смокинг, поскольку сидит просто замечательно. Его волосы убраны назад, хотя легкая щетина, которую я так люблю, все еще на месте. В его голубых глазах можно увидеть, как он мучается угрызениями совести за то, что произойдет, и как сияет от восторга после того, что было между нами ночью.
- Ты прекрасно выглядишь, - говорит он, его голос срывается от противоречивых эмоций.
- Спасибо, - мягко отвечаю ему. - Ты тоже превосходно выглядишь.
- Вот, - говорит он, направляясь к мини-холодильнику мотеля. Он открывает его и достает маленький букетик из емкости. Это небольшая веточка сирени, перевязанная лентой цвета слоновой кости.
- Что это, выпускной вечер? - смеюсь со слезами на глазах, когда Эмерсон надевает мне на руку бутоньерку.
- Вероятно, сегодняшний день настолько же жалкий, как и выпускной вечер, - мечтательно ухмыляется он, сцепляя наши пальцы.
- Ну, не сходи с ума, - шучу, шагнув к нему.
Без слов он притягивает меня в крепкие объятия, страстно прижимаясь губами. Я беру его лицо в руки, сильнее целуя в ответ. Мы оба знаем, что это наш последний поцелуй. Это соприкосновение губами почти священно. И я никогда этого не забуду.
- Не уверен по поводу настоящего, - бормочет Эмерсон, проводя ладонями по моим рукам, - но все будет хорошо, Эбби. Мы сможем пройти через это.
- Придется поверить тебе на слово, - отвечаю, качая головой. - Потому что прямо сейчас я не понимаю, смогу ли чувствовать себя хоть когда-нибудь в порядке.
- По крайней мере, мы все еще будем в жизни друг друга, - говорит Эмерсон, ища луч надежды. - Даже если это будет не так... Как мы того хотим.
- Надеюсь, ты знаешь, что я никогда не перестану задаваться вопросом, что могло бы произойти между нами, - шепчу я. - Знаешь. Если бы только...
- Я знаю, - мягко говорит он, целуя меня в лоб. - Я тоже, Эбби.
Понимая, что не сможем произнести больше ни слова без слез, мы молча собираем наши вещи. Мы стоим на пороге и осматриваем комнату мотеля. Не уверена, что когда-нибудь я буду настолько же счастлива, как была здесь. Когда Эмерсон закрывает за нами дверь, возникает чувство, словно я что-то похоронила там — часть себя, потерянную навечно.
Я устраиваюсь на пассажирском сиденье Шеви и смотрю в окно, пока мы едем назад в родной город. К счастью, к тому времени, когда мы добираемся туда, я нахожу в себе силы, чтобы удерживать на лице маску с фальшивой улыбкой на свадьбе моего отца.
Когда мы подъезжаем к дому, все более-менее хорошо. Мой отец ожидает нас на лестнице, выглядя напряженным. Я узнаю машину дедушки с бабушкой и вижу еще одну на подъездной дорожке, которая, должно быть, принадлежит судье.
- А вот и вы! - кричит мой отец, кивая нам. - Проходите, проходите. Фрэнк и Джиллиан уже ждут вас.
Видимо, именно поэтому он и выглядит напряженным. Уверена, он уже успел поругаться с дедушкой и бабушкой. Я быстро целую отца в щеку, когда прохожу мимо него.
- Замечательно выглядишь, папа, - говорю ему, пытаясь приободрить.
- Ты тоже, милая, - рассеяно отвечает он.
Пронзительное чувство печали взрывается в моем сердце. Он так много забирает у меня сегодня, намного больше, чем сможет когда-нибудь узнать, и все для чего? Ставит крест на отношениях, которые могли бы быть. Усилием воли заставляю себя не думать об этом, спеша на кухню вместе с Эмерсоном на буксире. Как только захожу, то вижу дедушку и бабушку, склонившихся над столешницей. Они одеты в стиле девяностых: дедушка Фрэнк в итальянском шерстяном костюме, а бабушка Джиллиан в ее любимом меховом боа*. Они всегда вызывают у меня ассоциации с пассажирами первого класса какого-нибудь роскошного ретро-круиза. Единственное, что не привлекает взгляд в их образе, - хмурые лица обоих, которые они пытаются скрыть при моем появлении.
* Боа – длинный, узкий шарф из меха или перьев, вошедший в моду в начале XIX века.
- Эбигейл, - улыбается бабушка Джиллиан, поцеловав воздух возле моей щеки. Мягкий шлейф ее парфюма «Шанель» вызывает миллион воспоминаний о том времени, когда вся семья собиралась вместе, и об уроках этикета. Я люблю бабушку с дедушкой, но также присутствует моральное давление из-за того, что постоянно стремлюсь оправдать их ожидания.