Что за нахер?
Клара вставила карточку там, где находились цифры, и вела какой-то код.
— Я подумала, что проверю твою сестричку вместе с тобой, — она махнула своей картой, улыбаясь. — Это означает, что мы сразу поедем вверх без остановок. Удобно, не правда ли?
Ебать, за что мне такое наказание-то? Я попытался взять себя в руки.
— Это клево, сладкая, но почему бы тебе не пойти к себе в комнату 515, и не подождать меня там? — хорошо, что я вспомнил номер, так что это прозвучало очень убедительно.
— И пропустить все веселье? — ответила она, смеясь, Клара потянула молнию вниз, черт она у нее не было лифчика под платьем. — Я люблю трахаться в лифтах, американец, — сказала она, когда скользила своим платьем по плечам, а затем оно упало на пол. Черт бы меня побрал — у нее и трусиков не было. Она выглядела такой профессиональной и даже невинной, стоя у стола регистрации.
Я громко застонал. На ее ножках красовались красивые черные туфли на высоком каблуке, а эта чертова киска не была полностью выбрита, на ней была полоска с волосками темно каштанового цвета. Ее красные волосы были подделкой.
Ее коричневые соски терлись о мою руку.
— Давай посмотрим, как быстро ты сможешь достигнуть пика, — секундой позже, ее рука оказалась на моем члене, поглаживая его через ткань. Я чувствовал, как твердею от ее умелых пальчиков. Вчера я был в таком же положении. Просто поднимался на верхний этаж, такие же серые стены одного из примитивных клубов. Я не был поклонником грязного секса. Просто никаких имен. Никаких эмоций. Просто трах.
Она потянула за молнию на моих штанах, а затем ее рука исчезала в них, спустя секунду она доставала мой член, облизывая свои губки.
Схватив ее запястья одной рукой, я отстранил ее.
— Детка, я хочу трахать тебя всю ночь, очень долго трахать, но не хочу, чтобы это произошло здесь, — я схватил ее сосок и покрутил, пока она не задохнулась. — И я тот, кого называют ходоком, — прорычал я, сжимая ее грудь в своей ладони, причиняя боль. — Понимаешь о чем я?
Она кивнула. Я развернул ее, а затем сильно шлепнул по заднице. Она вскрикнула, я снова ухмыльнулся.
— Немножко позднее детка, я тобой займусь. А теперь одень свое платье обратно, как хорошая послушная девочка, и направляйся в свою комнату, ожидая меня.
— Ох, боже, — задыхалась она. — Я вся мокрая. Просто трахни меня здесь, а затем я пойду тебя ждать.
— Разве я разрешал тебе говорить? — прорычал я, ударяя своей рукой по другой дольке ее задницы. Она всхлипнула от тяжести моей руки, а сок из ее киски капал ей на ногу. Я откинул голову назад и засмеялся как сумасшедший. Вчера бы я ее трахнул, если бы она захотела. Но начиная сегодня, я не нуждаюсь больше в этом. Теперь в моем мозгу застряла другая женщина.
Мая. Она значит для меня все.
Лифт остановился.
— Оденься, — бросил я, когда выходил, наконец-то избавившись от этой суки, я посмотрел на номер Маи. Она должна быть здесь. С ней должно быть все в порядке. Я хлопнул рукой по своему лбу. Я был самым тупым кобелем на всей земле. Больше никаких кисок — никаких других женщин, только Мая. Я всегда это знал. Я не потеряю ее снова. Ни за что и никогда.
Достигнув ее двери, я замер. Мое сердце начало стучать, словно бешеное, а во рту пересохло. Я просто не мог войти, хотя у меня и был ключ. Я постучал в дверь и сделал шаг назад, контролируя свое дыхание в попытке держать себя в чертовых руках.
Спустя минуту я снова постучал. Возможно, она уже спала. Ну, там знаете, смена поясов и все такое, могли ее сильно вымотать. Я постучал еще раз, но уже более настойчивее. Ничего.
Видение ее лежащей на полу ванной, в этой крови, которая стекала с ее вен, всплыло в моей голове. Я замер, мою грудь больно стянуло, а дыхание стало неровным.
Черт бы меня побрал, я должен оказаться внутри.
Поднося пластик к двери дрожащей рукой, я услышал звук, а затем загорелся зеленый свет. Открыто! Я повернул ручку и не спеша толкнул дверь. Я не хотел пугать ее, вдруг она спит, но мне также не терпелось взять мою сладенькую малышку.
Меня встретила темнота, она укутала всего меня, поэтому я не мог ничего разглядеть.
— Мая? Ты здесь? — мой голос разнесся по всей комнате, но меня встретила тишина. Я подошел к тумбе и зажег свет. Мне нужен был свет, чтобы разобраться какого черта тут происходило. Тревога охватила меня.
Запах ее духов ударил мне в нос, словно она недавно была здесь. Свет зажегся через несколько секунд. И мой взгляд упал на кровать. Там никого не было. Черт, только не это! Господи молю тебя, умоляю, сделай так, чтобы моей маленькой пчелки не оказалось на полу в ванной.
Я никогда раньше не молился, но теперь я реально надеялся на помощь Всевышнего. Свет достигал из ванной, но ничего не было видно. Почему они сделали эту комнату такой затемненной? И холодной. Дрожь пробежала по моей спине, я, черт побери, продрог до костей.
— Мая? Черт, да ответь же мне!
Не так я планировал эту встречу, но теперь все что мне оставалось так это кричать ее имя в темноту. В конце концов, я нашел включатель, свет осветил комнату, вернув меня к жизни. Я готовился к худшему, даже дыхание задержал, когда уставился на пол ванной.
Пусто.
Маи нет.
Тогда, где она, черт побери?
Глава 37
Мая
Вскоре, как только я закрыла дверь своего номера, я поплелась ванную, чтобы найти мои лезвия. Они всегда были здесь. Ждали меня. Без каких-либо осуждений. Без каких-либо сожалений. Холодная и такая настоящая сталь.
Я не брала их в руки уже долгое время, и я как бы завязала с ними, но знаете, это словно алкоголик, который вроде как завязал, но руки все равно тянутся к этому, когда наступает трудный момент.
Была ли я больной на голову, в то время как сама же училась помогать людям с той же проблемой, что и у меня? Имеет ли это хоть какое-то значение? Жизнь та еще сучка, да? Да, иногда она приносит одни страдания, иногда она не кажется прекрасной сказкой. Иногда мы не понимаем, почему то или иное произошло именно с нами.
Но это жизнь. Таковой она является.
И страдания являются ее частью, так же как счастье и радость.
Мне бы очень хотелось сказать это Меган Чайлдс. Моя мать бы никогда этого не сделала, да и я тоже не собираюсь.
Жизнь это бег, несмотря на ее дерьмовые деньки, есть же ведь и прекрасные.
Самое время взять в руки лезвие. Медленно развернув хирургические бритвы, я тихо про себя напевала песенку. Лезвия блеснули в зеркале, когда свет пал на них, заставляя этим поднять свой взгляд.
Я смотрела на себя, словно видела это лицо в первый раз.
Завороженная, я всматривалась в глубины собственных глаз, но там была только боль и пустота. Они не испытывали тягу к жизни, из-за чего казались мертвыми.
Знаете, это не было то лицо, которое я видела много раз до этого. Эта женщина была другой. Сильной. Она знала, что хотела от жизни, и она больше не позволит причинить, кого бы то ни было ей боль или заставить плакать. Включая и себя саму.
Хотя ту боль, которую называют «быть отверженной кем-то любимым» не возможно было игнорировать, это еще не конец, и не выход покончить жизнь самоубийством. Я могу выбрать другой путь. Я могу продолжить жизнь и найти свою отраду в других вещах. Я могу сфокусироваться на своей работе и помощи остальным поломанным душам. Я могу сделать этот мир хоть чуточку лучше, даже если сама буду страдать от невзаимной любви.
Да, Оливер стал для меня всем. Никто еще мне так не был дорог, как он. Даже когда мы были вдалеке друг от друга, это парень не покидал моих мыслей. И знаете, наверное, это никогда уже и не измениться, я просто должна продолжать жить дальше. Я ведь сильная и смогу стравиться с этой душераздирающей болью внутри.