Энди пощупал свой живот — живот был впавший.
— Где мой ремень и нож?
— Кажется, под койкой валяется. Ты не беспокойся, царицу иное твое оружие куда больше взволновало.
— Нужно уходить.
— Ну. А я о чем толкую? — удивился мальчишка.
Энди поднатужился и встал. Ноги держали.
— Нож и подштанники я прихвачу, ты себя направляй, не завались, — прошептал Гру.
Рулевой потащился к лестнице. Мальчик неслышно шмыгнул к ложу, подхватил шорты и ремень товарища, на миг задержался и догнал Энди.
— Что там? — пробормотал рулевой, с трудом спускаясь по кое-как нагроможденной из коряг «лестнице».
— Глянул вблизи. Вполне себе царица. Так что ты по-любому лучше всех зачаровался.
— Отчего же? Служанки тоже очень милые девушки.
— Ну, как сказать.
Беглецы одновременно вздрогнули и чуть не свалились с сучковатого помоста. Внизу вновь надрывно взвыли на два голоса:
Yekhati па troyke a bubenlsami,
A vdali melkali ogonki…
Ekb, kogda by тле teper za vami.
Dasha by lazveyal ol toski!
Do/ogoy dlinnoya.
Da nochkoy Iannoya.
Da s pesney toy
Chto vdalletitzvenya…
— Надо же, еще кувшин нашли, — с определенным уважением отметил Гру. — Царица должно быть для тебя припрятала, так нет же, отыскали. Просто нюх на пойло у бесхвостого и вдовы.
— Это отраву они ищут?
— Ее. Ну, она как отрава. Типа пива, легенькое. Царица нажевывает травы, потом ставит бродить. Что там в рецепт магического добавляют, я не понял. Царица тоже порядком утомилась, на всех ее жеваного пива не хватает. Так что самое время ноги уносить, если джентльмены прямиком на месте трезветь не хотят.
— А что будет, когда протрезвеют?
— Что-нибудь да будет, — неопределенно пробормотал мальчишка. — Вряд ли что-то хорошее. Размышлять будем или сваливать?
— Сваливать. Где Док и шкипер? Лучше с них начать. Певцы возражать начнут.
— Ну. Ты явно трезвеешь.
Старшие члены экипажа отыскались совсем рядом с хижиной, в которую превратился дворец. Гру ловко перешагивал через спящие фигуры: служанки и моряки спали вповалку. Шкипер храпел относительно с краю, Энди заставил себя действовать и помочь снять с тела двух служанок. Одна из девушек слабо зашевелилась, но не проснулась. Шкипера поволокли к тропинке, оставили в тени кустов, в молчании вернулись за доктором.
— В принципе, они не такие страшные, — прошептал Гру. — Если из кустов смотреть, так и ничего. Просто особенность этакая.
Энди промолчал. Царские служанки были ужасны. Голые, всколоченные, дурно пахнущие. Но лица… Полузвериные рожи, с толстыми тупыми носами. Стройность и соразмерность фигур лишь подчеркивала жуть полусвинных лиц.
Дока пришлось раскапывать подольше. Всхрюкнула одна из служанок, которой отдавили руку, к счастью, тут же умолкла.
— Он скользкий, — прохрипел Энди, пытаясь удержать плечи доктора.
— По пьяни с каждым может случиться, — рассудительно заметил Гру.
— Я к тому, что до берега не дотащим. Я порядком ослабел.
— Предусмотрено. Я тут волокушу соорудил.
Волокуша оказалась припрятанной у спуска. Доктора свалили на срубленные и сплетенные ветви, начали буксировку.
— Главное, чтобы в кусты не залетел, — предупредил мальчишка. — А что голова постукивает, так это даже хорошо. Мозг быстрее просветлеет.
— Мозг… — Энди крепче взялся за ветви. — Мне кажется, или у него тоже с носом?
Нос доктора, в принципе достаточно красивый и в чем-то даже римский, сейчас притупился, расширился, ноздри казались вывернутыми.
— Может, само пройдет, — помолчав, предположил мальчишка. — А может он просто рожей о стол треснулся. Надо признать, пить-то Док вовсе не умеет.
Доктора оставили на пляже, вернулись за Магнусом. Старина шкипер покатился легче, вот только смотреть на его физиономию было больно.
— Даже не пойму. Он вроде и пил меньше, и с девками не особо, а «пятак» вон какой, — недоумевал мальчишка. — Необъяснимая загадка науки.
— Он, наверное, просто почувствительнее к свинству, — предположил Энди.
В очередной раз поднимаясь к хижине, ночной рулевой украдкой пощупал собственный нос. Уже не в первый раз изучал, и на ощупь все оставалось по-прежнему, по болотночеловечьему, но особой уверенности не было.
— Сейчас самое сложно, — бормотал Гру. — Оттащить от стола таких опытных забулдыг будет непросто. Хотя есть у меня старый маневр…
За столом уже не пели, там бесхвостый рассказывал про какую-то замысловатую «двойную бочку», помогая повествованию наглядным маневрированием рук и треснувшей кружки.
— О, Гру, ты где пропадал⁈ — обрадовался бесхвостый. — Тут о тебе девушки спрашивали. Не теряй момент, пидюмалтву.
— Верно. Уже взрослый мальчик. Раньше начнешь, раньше перебесишься. Иди, тут спален полно свободных и девчонки славные, — меланхолично подтвердила встрепанная вдова.
— Благодарю. Меня дома невеста ждет, — сообщил мальчишка. — Придется воздержаться.
— Что, правда, невеста⁈ — восхитился гребец. — Не, не дождется, наихвсдур. Все бабы… Да что ты пихаешься, вдова кривозакрыльчатая⁈
— Я к тому, что за невесту надо выпить, — объяснила вдова. — Только уже нечего. Последний кувшин, мляегвж.
— Так на катере есть, — напомнил коварный юнга.
— На катере⁈ — Сан схватился за голову. — Хатидже, вот мы дебилы! Там же и джин, и закусь, вотжоегона.
— Нужно проверить. Вот прямо счас, — вдова решительно встала, и рухнула на руки Энди. — Ноги онемели, суихвна.
— Это после последней посадки. Я говорил — на стол падать — вообще не маневр, вроегноги, — пояснил гребец, пытаясь встать.
Нужно признать, на спуске пьянчужки приноровились к вертикальному состоянию, обнялись и выпав на пляж завели странную:
Shumel kamysh, derevya gnulis,
A nochka temnaya byla.
Odna vozlyoblennaya pat a
Vsya noch gulyala doutta.
A poult a oni vstavaii
Ktagotn pomyataya trava…
— Бодры. Может, и барку спустим, — обнадежился Гру.
С баркой не вышло. «Заглотыш» порядком увяз в песке. Еще кое-как стоящий на ногах экипаж поднатужился — не получалось, вдова вдруг легкомысленно махнула рукой и двинулась к катеру по воде.
Энди потрясенно смотрел, как она легко шагает по гребням волн — под разодранной юбкой лишь мелькали исцарапанные бледные точеные икры.
— Постой, ты куда, думоскасукее⁈ — встревожено завопил Сан. — В одну харю будешь, да?
Вдова отмахнулась:
— Подожду. А барку пихать не буду, и не надейтесь. Они, козлблы, по гладким шмондам станут ходить, свежатенкой баловаться, а я их в лодки грузи? Так плешивому и скажи, егона.
Гребец встревоженно протрусил вдоль прибоя, вернулся к лодке и вдруг решительно бухнулся в воду.
— Куда, идиот⁈ — заорал Гру. — Потонешь как грузило.
Над волнами качнулись надувшиеся пузырем портки, потом вынырнул сам бесхвостый и на редкость ровными гребками устремился к катеру.
— Кажется, бортовому джину конец, — признал очевидное Энди. — Нам-то что делать?
— Придется протрезвлять на месте, — мальчишка запрыгнул в барку, достал еще одну бутыль. — Тащим джентльменов в воду, они пробуждаются, пьют, просветляются.
— Что ты там намешал? — рулевой мрачно глянул на внушительную бутыль.
— Не знаю. У доктора на пузырьке было написано «Рвотное». Я честно поделил между всеми.
— По-моему мне досталось больше, — сказал Энди.
— Вы, сэр, самый физически крепкий, — оправдался паршивец.
Заволоченные в полосу освежающего прибоя, джентльмены дружно забулькали и принялись пускать пузыри. Пришлось поддерживать головы страдающих над уровнем моря. Впрочем, прохладная вода сделала свое дело, пьянчуги зашевелились.