— Водички? — предложил малолетний сострадательный провокатор.
Шкипера начало выворачивать почти сразу, доктор выдул снадобье до дна, почмокал губами и с профессиональным интересом глянул на бутылку
— Kalil регтапдапаз[1 ₽
Отвечать не понадобилось — Док присоединился к очистительной процедуре. Вот теперь гуляки выглядели истинно страдающими.
Энди и мальчишка сели на песок под носом «Заглотыша».
— Испытываю неуместное злорадство, — признался рулевой, наблюдая за ползающими вдоль прибоя товарищами. — Но что толку? Двигать что-то тяжелее собственных задниц они будут способны только к вечеру. В лучшем случае. Бросить их и плыть к катеру мы не можем.
— Ну, — согласился Гру.
— Уже светает. Сейчас проснутся хозяйки.
— Отобьемся. У них только мягкая сила, а у нас сталь.
Энди посмотрел на валяющийся на песке багор.
— Выпустить им кишки? Это будет дурно. Какие ни есть, но леди.
— Отчего непременно кишки? Веслом по горбу угостить, сами разбегутся. Главное, чтобы не заколдовали еще чем-нибудь.
— Боишься ихней магии?
— Ну. У меня невеста, я же говорил.
— Невеста? Что, правда? В твои-то годы…
— Так уж сложилось, сэр. Мы не нарочно.
— Возвышенные чувства, целибат и иные самоограничения?
— Чего «целе»? Не, этого я не знаю. Просто сказала: «если подопрет, так милуйся, что с тобой делать. Но только не с шмондами!». Я ей примерно тоже намекнул. По-моему, правильно. Разлука долгая, проверим «свои сопливы чувства», как говаривает маменька.
— Умна у тебя мамаша.
— Ну. Аж жуть как, — мальчишка прислушался. — Идут эти ваши… поклонницы.
Очистившихся и окончательно обессиливших членов экипажа спешно заволокли за барку. С тропинки на берег сбежала стайка «служанок», следом спешила царица. Узнать Ки было легко — она единственная была в одежде.
— Слушай, если ты решишь остаться, так намекни, — пробормотал мальчишка. — Я особо уговаривать не стану, но хочу успеть доплыть до катера.
— Не останусь. Не люблю, когда мне лгут.
Свиноликие девицы в нерешительности остановились посреди пляжа. Царица тоже замедлила шаг.
— Опасаются трезвомыслящего сильного мужчину, — с некоторой грустью объяснил мальчишка.
— Пожалуй, мне стоит попрощаться как джентльмену, — признал Энди, поднимая багор.
Он шел навстречу островитянкам — те попятились, но моряк успокаивающе поднял руку, остановился и оперся о свое оружие. Служанки боязливо захрюкали. Энди силился вспомнить: слышал ли он вообще голоса прелестниц? Вблизи при свете дня они выглядели еще безобразнее — стройные фигурки уже никак не могли отвлечь внимание от вопиюще отталкивающих скотских морд.
— Леди, — Энди откашлялся. — Как вы догадываетесь, мы отбываем. Погостили, пора и честь знать.
— Останьтесь. Вам будет так хорошо, — тихо сказала царица.
Вотнанее смотреть было еще труднее.
— Увы, нам пора, — решительно объявил Энди. — Мы подыхаем от голода и иных высоких чувств. Нас зовет море, боги и семейные обязанности.
Служанки как-то враз, негромко, но очень горько зарыдали. Видеть слезы, текущие по свиным мордочкам было выше человеческих сил. Даже болотно-человеческих.
— Уйми плакальщиц, царица, или я их поколочу! — взмолился Энди.
— Мы не хотели вам ничего плохого, — царица утерла слезу в углу огромного глаза с воистину волшебными длинными ресницами. — Ты бы остался жив.
— Да? А мои друзья?
— Мы не в силах изменить неизбежное.
— В силах. Мы дождемся прилива и отчалим. А ты… — рулевой умолк, поковырял песок древком багра. — Зачем? Я был бы счастлив разделить с тобой самую жесткую и простую постель. Да и любой бы из мужчин сошел с ума от восторга. Зачем колдовать?
— Не любой. Мужчины взыскательны. А я хотела тебя задержать. До полнолуния. Потом бы отпустила.
— Неужели?
— Слово дочери богини тому порукой! Мне нужно всего три полнолуния. Или четыре. Мы бы тебя кормили, — царица умоляюще сложила ладошки, на веревочных браслетах топорщились побелевшие растрепанные нити.
— Четыре полнолуния с разницей в год? — Энди вздохнул.
— Что в этом плохого? Разве тебе не нравилось? Я мечтаю о детях, — прошептала красавица.
— Да вы сами с голоду подыхаете. Какие уж тут дети?
— До сих пор же не сдохли, — с обидой напомнила царица. — Приходят корабли, и не все моряки столь упрямы как вы. Твои друзья ничего бы не почувствовали и были бы счастливы. Это я виновата. Я чувствовала, что ты не слеп, но твои серебряные глаза. Горе мне! Я была слишком увлечена.
— Я тоже. Но не будем о грустном, — пробурчал Энди. — Мы уходим. Прости, царица, но не нужно нас задерживать. Возможно, я бы остался с тобой, если бы не был отравлен. Да и вообще… На дворцы я не падок, но жить в окружении полусвиней никак не могу.
— Куда же я их дену? Я не могу убивать женщин, — всхлипнула Ки. — Видел бы ты, какими чудовищами они впервые ступили на остров. Жирные старухи-жены судовладельцев или корабельные шлюхи, беззубые и с висящими до талии грудями. Разве они не стали здесь гораздо счастливее⁈
— Не готов судить. Снизу явный выигрыш, сверху — проигрыш. Нет, мне этого не понять. Уводи их. Придет прилив, и мы исчезнем.
— Ты не можешь бросить беззащитную женщину! Я тебе нравлюсь! Очень-очень нравлюсь!
— Так кому же вы, царица, не понравитесь? — сказали из-за спины. — Истинная богиня.
Мальчишка стоял шагах в пяти, благонравно прятал за спиной корабельный топорик. Прочувственно вздохнул и продолжил:
— Вы бы, ваше величество, и сами отсюда сваливали. Остров-то так себе, откровенно нехороший островишко. Насквозь проклятый. Вы достойны лучшего. У нас-то суденышко крошечное, пассажиров брать некуда. Но вот зайдет корабль покрупнее…
— А они? — царица указала на свою свинскую свиту. — Я не могу их бросить!
— Естественно. Вы хоть и на хворосте, но царица. Причем неглупая, а где-то даже и мудрая. Найдите решение. У служанок ваших есть явные недостатки, но есть же и достоинства. В общем-то, девушки на любителя. Вашим девам что нужно? Чтоб их кормили и это… любили. Неужто не найдется в мире таких мужчин? Рекомендую подумать о крупных городах. Там такие причудливые интересы у мужчин случаются, что даже моя маменька поражается. В общем, поразмыслите.
Царица прикусила пухлую губку и в замешательстве глянула на Энди.
— Я здешние крупные города дурно знаю, — признался рулевой. — Но в принципе, да, там все что угодно случается. Идите и подумайте. А травить магией моряков не надо. Разозлятся странники. Слухи по побережью уже идут.
— Да, в Конгере об этом много болтают, — поддакнул мальчишка.
— Не останешься? — грустно спросила царица, глядя в глаза возлюбленному.
— Нет, — Энди поправил повязку на глазах.
— Что ж, прощайте, — царица протянула два тряпичных комка — брошенные шорты и брюки самой пострадавшей части экипажа.
Моряки смотрели вслед уходящей цепочке женских фигур: островитянки выглядели убитыми горем, но не забывали завлекательно вилять кормой.
— Ну. Экий странный случай, — мальчишка посмотрел на топорик в своей руке. — И как о таком приключении рассказывать?
— Зачем о нем рассказывать? Прояви скромность. Тем более, у тебя и приключения никакого не было, — намекнул Энди.
— Ну. Тоже верно.
Пришел прилив, «Заглотыш» охотно снялся с песка — видимо, тоже засиделся. Слегка пришедший в себя экипаж забрался в барку. Догребли до катера — против ожиданий там было тихо. Сидел на баке сгорбленный Сан, старательно отворачивался от кувшина с джином — с первого глотка гребцу стало худо. Островной напиток и настоящий алкоголь действовали на бесхвостого совершенно по разному. Вдова спала на корме.
— Поднимаем пары и снимаемся с того, что у нас считается якорем, — прохрипел Магнус и рухнул под стену рубки.
Впрочем, Энди с юнгой управились и сами. После полудня, «Ноль-Двенадцатый» дал короткий гудок и двинулся к выходу из бухты. Стайка провожающих столпилась на пляже. Доктор с кормы «Заглотыша» прощально махал клочком парусины и растроганно прихрюкивал.