— Все же наши бумаги не совсем подошли? — уточнил Энди.
Страховой полис и рекомендательное письмо купцу Купу моряки состряпали самостоятельно. Эти «размокшие и потекшие» листки документами могли считаться только условно, расчет был на удачные обстоятельства.
— Нет, о бумагами проскочило, — успокоил доктор. — Делопроизводство тут неразвито, это не Глор. Тут любая бумага вызывает уважение. Купеческую Гильдию Глорского союза здесь нелюбят, но уважают.
— Ссориться с Гильдией никому не хочется, — подтвердил Гру. — Корабли с запада сюда забредают редко, встретить кого-то точно знающего, что купец Куп помер еще в Великий Поход, мы не особо рискуем. Вот с ремонтными делами можем крепко застрять. У них тут
праздник на носу…
Город Сарканд собирался праздновать княжеское бракосочетание. Событие было значительным и торжества планировались широкие. Возможно, народное ликование затянется дней на десять, а то и дольше. По-крайней мере так случилось в прошлую княжескую свадьбу.
— Богато живут, — удивился Энди. — А что, похороны княгини тоже с таким размахом отмечают?
— Про похороны пока непонятно, — признался юнга. — Последние похороны были давно, а свадьбы идут через год. Это пятая избранница князя. Или шестая. Уточнять было неудобно. Местные полагают, что про их паршивого князя и его семейное положение весь мир знает и судачит.
— Та вообще туг не Европа! — возмутился гребец. — Разврат и мракобесие. Гаремы развели, наетхвжще!
— Про «харемы» ничего не говорят. Но сдается, князь этак остроумно поддерживает свое благосостояние, — пробормотал Гру. — Тут принято подносить подарки властителю. Его Светлость Смелое Солнце Сарканда — скромен. Четверти годового дохода от ткачей, красильщиков и купцов ему в свадебный подарок вполне достаточно. Для воинов, каменщиков и прочих горожан какая-то своя такса, мы пока не запомнили. Мы же к купечеству формально относимся.
— С нас четверть⁈ Да пшел он, вжегногпосамуш! Ханду хеть! Диктатор коррупционный! — понесло Сана…
Гребцу дали воды и промеж лопаток, подождали пока прокашляется и успокоится.
— Закон есть закон, а взять с нас нечего, — сказал Док. — У нас все утонуло.
— Утонуть-то утонуло, только если мы начнем размещать недешевые заказы, то может и всплыть неувязочка. Мы-то чужаки и на самом виду, — Гру как всегда недурно просчитывал вероятный отскок шаров. — В любом случае нужно пока присмотреться, принюхаться…
Энди брел, постукивая палочкой, заботливо поддерживаемый спутниками. Обезьяна, правда, больше висла на локте слепого — Манки было страшно. Действительно, улица частенько превращалась в истинную канаву, зажатую между двух и трехэтажными домами. Сарканд оказался весьма тесным городом, плотно прилепившимся к скальным обрывам. Обычно улицы здесь шли под наклоном, практически не пересекаясь, лишь иногда смыкаясь и переходя из одной в другую. На подъеме навстречу все время что-то текло, причем, отнюдь не освежающая ручейная влага. Спускаться тоже было несладко — ноги скользили. С канализацией город был незнаком в принципе. Просто счастье, что из гужевого транспорта на узких улицах встречались только вьючные ослы и рабы с корзинами.
— Где-то здесь свершает чудеса этот замечательный лекарь, — заверял Гру, озирая условный перекресток. — Вот Старый проход, а вот Грушевый дом.
— Что, так и называют — Грушевый? — уточнил слепец, разглядывая сквозь тряпичную броню повязки зеленую крону дерева, росшего за высоким каменным забором.
— Достопримечательность, — подтвердил юнга. — Уважают здесь роскошь. Княжеский сад — вообще чудо чудес. Там даже абрикос растет!
Гру побывал в городе уже трижды. Оценил рынок, службу городской стражи, расценки на взятки, уточнил о праздниках и прочем насущном. Купил туфли и платье для обезьяны — как показали наблюдения, в самодельном наряде Манки привлекала многовато внимания — не то, что наряд был дурно скроен, но вот роскошь ткани озадачивала горожан. В тканях здесь разбирались. В остальном столица княжества была так себе. Откровенное захолустье.
— Вон оно — больное око! — обрадовался юнга, углядев вывеску.
— Ухххх-х, — в ужасе пролепетала мартышка, глядя на покачивающийся на веревке огромный тряпичный глаз — рекламный символ был потрепан временем, но яркая багровосинюшная расцветка, очевидно, символизирующая воспаление больного органа, художникам явно удалась.
— Проходим, не писаемся, эка невидаль — глаз из тряпок, — призвал Гру. — Главное, чтобы лекарь пожаднее оказался…
Саркандский специалист по зрению оказался в самый раз — менее чем за две «короны» и смотреть не пожелал. Таких трат чужеземцы себе позволить никак не могли и были немедля выставлены на улицу.
— Ух-хух! — с облегчением вздохнула Манки, оказавшись вновь под открытым небом — пребывание в каменных стенах, пропахших неизвестными, но наверняка спасительными снадобьями, пугали мартышку больше вонючей улицы.
— Чему тут радоваться? Могла бы и порыдать малость, — укорил Гру. — Земляк твой вообще без лекарской помощи остался, того и гляди бедолага на себя руки наложит. Нет в тебе девичьего милосердия!
Обезьяна начала думать про милосердие — это чудное слово она пока знала слабо. Путники двинулись по улочке в сторону большого водопада.
— Красильни и мастерские ближе к пресной воде жмутся, хотя там земля дорогая, — пояснял юнга. — Ну, нам-то, бездельникам чего не прогуляться, раз лекарь не смилостивился. Господин незрячий, вы палкой не так шибко стучите, вы еще не попривыкший к своему бедственному положению.
— Исправлюсь, — пообещал Энди. — Слушай, а как тут ночью? Спокойно?
— Ночью хорошо, — заверил знающий юнга. — Большинство горожан ужинают, выплескивают горшки на улицу и наглухо запираются. Во тьме из скал выходят труа — чрезвычайной зловредности дарки, даром что мелкие и трусливые. До утра жизнь продолжается в княжеском замке и у мастерских — туда все уличные стражники заблаговременно отходят. На улицах темнотища, поскольку светильное масло жутко дорогое, да и с дровами туго. Котати, на ночь все подъемники останавливаются. Тогда город превращается во что-то вроде плохого каннутского пирога: слоев начинки много, а кусни, все порознь разваливаются вместе не соберешь.
Путники поднялись по улице: здесь уже чувствовалась близость мастерских: дым горнов, едкие запахи красок, гул водопада…
— Уу-х, вкусно, — тихо сказала мартышка.
— Журчит приятно, — согласился Гру. — Вблизи поток не такой бурный как из порта кажется. Хотя странно: бежит себе вертикальная река, будто так и надо. Ну, нам-то что удивляться: мы слепые и малоумные.
Предупреждению следовало внять — внимание чужаки привлекали вполне умерено — слепой и есть слепой, пусть и непонятно отчего вдруг по улице шляется. Если понадобятся объяснения: шли к лекарю, да неудачно, вот и завернули насчет ремонта уключин выспросить. Слабость в таком толковании имелась — кузницы по грубым работам располагались вовсе не в этом квартале, ну так приезжие — заблудились простофили среди мудреных ярусов славного города Сарканда.
Собственно строения мастерских располагались частыми бесконечными уступами: одна над другой, соединяясь короткими подъемниками и уличной каменной лестницей — довольно «скачущей» пролетами, что объяснялось, очевидно, производственной целесообразностью и иными историческими причинами.
«Слепые-малоумные» поднялись на несколько пролетов, Гру огляделся.
— Вот та мастерская. Манька, сгинь и затаись. Если стража попрется, кинь на крышу камешек, чтоб мы живо поджались.
— Ух-х! — обезьяна мгновенно запрыгнула на скальный уступ у соседней мастерской и исчезла.
— Не нравится ей город, — заметил юнга. — В порту интереснее.
— Попривыкнет. Я думал — хуже будет.
— Ну, тут через одного горожане — сутулые, кривые и с башкой набекрень текущей. Красильщики — те еще и сгнившими легкими непрерывно плюются. Бабы-то и вообще… Манки освоиться — за настоящую красотулю сойдет. Ладно, рискнем?
На лестнице-улочке никого не было. Шумела река-водопад — на той стороне слили что-то зеленое: поток на миг помутнел, снова стал молочным, пенным. За забором монотонно стучали тяжелым молотком, звон металла гас в рокоте реки. Шум — это хорошо. Вероятность удачного розыгрыша столь рискованной партии Энди определял процентов в тридцать. Ювелир сотрудничает со скупщиками краденного, в огласке не заинтересован, но и идти к нему без рекомендаций и поручителей — авантюра. Вот только более результативного удара по установленным шарам пока не предвиделось.