Энди подобрал обломок жерди размером чуть выше своего роста, для острастки двинул гуманным оружием по спине зазевавшегося купца, горланя о женах и собственном аппетите, сшиб со стены ближайший факел, бахнул дубиной в двери дома. Наконец, взвыл рог и на этой улице — приближались сбившие боевой строй удалые саркандские воины. Рисковать не стоило. Подобрав хвосты плаща, размахивая «палицей» и громогласно напоминая о вкусных женах, лже-минотавр направился в сторону реки. Отчего в голове застряла идиотская мысль об аппетитных горожанках, Энди объяснить не мог. Видимо, сказывалось внезапные и слишком близкие отношения с обезьяной.
К водопаду монстр вышел, сохраняя достойный отрыв от преследующих стражников — те проявляли достойное здравомыслие и под лапы и рога минотавра не рвались. Шумел водопад-река, разбегались граждане, огни факелов мутно отражались в водном тумане. Энди оглянулся — линия стражников приближалась и факела у воинов выглядели куда ярче и неприятнее. Рулевой резко сменил направление, свернув к подъемнику. С деревянной платформы, освещенной единственным факелом, разглядели чудовище, торопливо закрутили рукояти барабана — подъемник начал медлительное движение вверх. Энди в два прыжка настиг неуклюжую конструкцию, запрыгнул со скалы на истертые перила платформы. Шестеро прикованных к лебедке рабов дружно взвыли и чуть не выпустили рукоятки воротов. Рулевой ободрил их магическими и чувствительными прикосновениями жерди:
— Сожрать вас?
Рабы молчали — и правильно — не дело вступать в дискуссию с Великим Зверем.
— Мордами к вороту и вздымайте меня к Луне! — зарычал Энди.
Снизу открыли стрельбу лучники, но без особого успеха. Поскрипывало примитивное устройство, спины рабов живо заблестели потом. Здоровенные парни, таких полезных в лабиринт не бросают, там норовят никчемными жертвами отделаться. Вот и довели столь оскорбительным пренебрежением минотавра до справедливого бунта.
Озираясь, Энди с интересом оценил примитивный, но оригинальный стопор на лебедке. Остальное было не так любопытно — судя по суете факелов и перекличке воинских рогов, стражники только-только преступили к воплощению плана по правильной облаве. Вот у соседних подъемников замелькали огни. Похоже, хотя ночь была и праздничной, часть примитивных механизмов привычно прекратила свою работу и требовалось время для их запуска. Впрочем, Энди не был в этом уверен — ближайшие «лифты» часто скрывались за домами и выступам скал, а пространство восточнее захваченного монстром подъемника напрочь заслонял поток водопада.
— Стоп машина! — взрычал лже-минотавр.
Рабы содрогнулись, но старший из подъемщиков послушно поставил лебедку на стопор.
— Вниз смотреть — на град нечестивый! Почему не возносите хвалы и молитвы Зверю? — вопросил Энди. — Прогневили богов, всех прогневили. Вот ухухукнутся вам грехи, помянете мои слова.
Подъемщики задрожали сильнее, но продолжили хранить молчание. Энди вынул из держателя факел, отворачиваясь от мерзки слепящего пламени, принялся размахивать осветительным прибором, выписывая в воздухе кренделя и иные таинственные знаки. Заметят или нет? От мелькания света уже резко резало глаза.
От мерцающих огоньков параллельно ползущего подъемника вроде бы донеслись крики. Ну, будем надеяться.
— Крутите, нечестивцы! — лже-минотавр подтвердил приказ тычком жерди.
Рабы, не решаясь обернуться к зловещему монстру, навалились на рукояти ворота. Платформа заскрипела, вновь двинулась вверх. Миновали еще одну улицу, на следующей пришлось прекратить общение с послушными подъемщики — «лифт» добрался до верхней точки своего подъема.
— Помолились бы, пока время есть, — посоветовал Энди на прощание.
Подъемщики, звякнув цепью, дружно бухнулись на колени. Эх, рабство — какое отвратительное изобретение цивилизации. Ведь цепь чисто символическая, с палец толщиной. Выдергивай кольца, да иди на все четыре стороны. Нет, здесь-то кормят, а на свободе еще неизвестно как сложится.
производственной:
кривоватые двери
Улица-ярус оказалась производственной: все кривоватые двери входов в многочисленные пещеры заперты. Судя по запаху, здесь вымачивали или красили кожи. Чихая и кашляя, Энди дошел до соседнего подъемника — тот оказался безлюден и заперт на огромный замок. Что ж, оно и к лучшему, общаться с рабами лже-минотавру порядком надоело. Энди подвязал полы плаща и двинулся верх прямо по скале. Поверхность была приятно прохладна, вонь кожевников быстро осталась внизу. Порой приходилось прыгать и рисковать с поиском удобной расщелины или опоры, но для ночного рулевого эти препятствия труда не составляли. Вперед, к Луне и ее доброй Темной Сестре!
Ближе к гребню Энди все же несколько подустав и выбравшись на кромку, с облегчением сел на камень. Здесь дул ветер, далее, к северу от обрывов, простиралось бесконечное холмистое плато: абсолютно лишенное начисто вырубленной растительности, с тоненькими нитками немногочисленных дорог и тропинок, с радующим глаз блеском ручьев. Восточнее угадывался каньон с дорогой на дне — та самая стратегическая Нитка, дававшая жизнь доходной торговле Сарканда.
— На редкость четкая грань миров, — сказал Энди ветру и глянул вниз.
С высоты Саркандская бухта, да и сам город выглядели гораздо привлекательнее. Мягкий шелк моря за длинной кишкой бухты, зернышки кораблей у причалов, крошечные редкие огоньки — только у замка и Храмовой площади горела целая россыпь ядовитого ожерелья. Впрочем, издали она казалась даже красивой.
Энди нашел уступ повыше, сел, кутаясь в плащ — на вершине было весьма свежо. Пришлось ждать…
Он успел вдоволь насмотреться на город и море (последнее все равно было куда приятнее глазу), когда на кромке обрыва, наконец-то, появились храбрые саркандские воины. Пришлось встать, пустить плащ развиваться по ветру и гордо скрестить руки на груди. Энди пытался должным образом сутулиться-горбиться, но к этому делу нужен талант. Истерично провыли тревогу боевые рога — загонщики взбунтовавшегося Зверя наращивали силы. Когда и с другой стороны у обрыва замелькали боевые факелы, стража начала осторожно подступать. Энди игнорировал эти маневры, неподвижно и мудро вглядываясь в город у своих ног; плащ-одеяло эффектно бился за спиной, звезды мерцали над капюшонистой главой чудовища, лик его отражал лунный свет. (Ну, хотелось в это верить, хотя во время подъема часть чудесной мази явно стекала вместе с потом).
Когда враг, подбадривая себе храбрыми выкриками, пустил первую стрелу. Зверь обернулся к ничтожным людишкам и сатанински расхохотался. Совсем сатанински не получилось, поскольку ветер вбивал хохот обратно в горло. Пришлось сократить заготовленную речь.
— Сарканд — мой! Ждите! — проорал Зверь и свирепо взмахнул крыльями огромного плаща…
…Когда кровавые крылья опали, Саркандский Зверь исчез. Вернее, еще парил над пропастью плащ — как известно предметы повышенной парусности падают довольно медленно. Но Восставший Минотавр сгинул!
Соскользнуть на стену было легко, вот отбросить обширное плащ-одеяло, причем отбросить эффектно — куда сложнее. Энди падал-скользил, придерживаясь скальной вертикали плащ парил далеко вверху, относимый порывами ветра и снизу похожий на огромную птицу. Нужно будет рассказать Авру, что он воспарил над городом — минотавру наверняка будет приятно об этом узнать. Если он сегодня вконец не ослеп, конечно.
…И вновь опасное скольжение, когда ноги и руки ведут игру сами собой, а мозг отдыхает в полном ужасе и восторге, приносило истинное наслаждение. Энди заставил себя остановиться на пятом ярусе сверху, спрыгнул с крыши липнущей к стене пристройки и двинулся по улице как обычный скучный человек. Глянул вверх: плащ еще парил, на кромке обрыва замерла длинная цепочка факелов. Следят и восторгаются.
— Откуда во мне эта страсть к театру⁈ — сумрачно спросил штурвальный у пустынной улицы. — Вдова сказала бы 'ну что за пошлость⁈"и была бы абсолютно права.