— Ах, вы про то подарочное серебро? — догадался Энди. — Богами клянусь, ни единой монетки в руках не держал. Это не мы. Но благородный лорд Минотавр оставил князю выкуп…
Тянуть дальше было неразумно. Князя на борту подошедшего судна явно не имелось, вторая флюга неудачно отставала, зато первый особо прыткий моряк-саркандец, грозя мечом, уже перепрыгнул на борт.
— Вот, вот выкуп! — заторопился Энди и воздел над головой Сторожа. Рубины коварно блеснули в солнечных лучах…
Людям свойственно интересоваться всяческими выкупами и вообще ценностями. Даже если они предназначены вовсе не им. На артефакт уставились почти все моряки, а прозевавшие поспешили узнать, что так поразило их товарищей и повторили ошибку, корабль превратился в музейный зал с замершими скульптурными группами. Довольно уродливыми.
К сожалению, до второй флюги магия Сторожа не дотянулась. Там после краткого мгновения тишины возопили на разные голоса:
— Заколдовали!
— Как жрецов с ума сведут!
— Спасайся!
Кормчий флюги спешно переложил руль, но дистанция была малой, а саркандское корыто, пусть и не готовое похвастать гигантскими размерами, все же отличалось маневренностью от послушной и чуткой лодочки. Корабль по инерции скользил к своему «вымершему» собрату…
Энди подбросил носком сапога багор, ждавший на палубе, и еще не поймав оружие в руку, вспрыгнул на планширь. Чреда движений тотал-клиренс[1] уже была намечена — ночной рулевой молниеносно пересек палубу заставленной живыми скульптурами, флюги, не останавливаясь взлетел на нос и прыгнул на двигающийся второй корабль. Конечно, саркандцы были не дети — успели среагировать. Две пущенные второпях стрелы Энди не особенно обеспокоили, вот нацеливающиеся наконечники копий пришлось отводить-отбивать древком багра. Под ногами промелькнула вода, сапоги ударились о палубу; оказавшись на корме судна, рулевой заработал багром, цепляя крюком, вспарывая острием лица и шеи, подсекая древком ноги… Не убить — ошеломить и запутать. Раненые и просто сшибленные с ног саркандцы валились на палубу, рядом с их телами упал увесисто стукнувший о палубу багор атакующего…
С носа и из-за мачты выскакивали разъяренные моряки:
— Где колдун⁈
— В каюте! — провыл один из лежащих, держась за сломанное колено.
Энди действительно был в каюте — приятно темной и уже спокойной. Пришлось немедля всадить нож в бок какого-то шарахнувшегося боязливого господинчика — по виду писаря или иного низко-благородного умника. Бедняга повалился под стол и не мешал. Энди сорвал висящую под потолком лампу, локтями и ногами сгреб в кучу все способное гореть, вылил сверху ламповое масло. К счастью, мартышкино огниво осечки не дало. Смотреть как разгорается было некогда — в дверь уже лезли особо храбрые воины, наперебой выставляя мечи и копья. Энди показал им Сторожа — двое храбрецов замерло, один, видимо подслеповатый, шарахнулся назад:
— Колдует!
Палуба взвыла, Энди, щурясь, подул на разгорающийся огонь, попробовал выдернуть из рук замершего в дверях саркандца копье — тот, пусть и бессмысленно пучил глаза на манер французского мопса, отдавать оружие не пожелал. Пришлось выталкивать копейщика на палубу целиком и с оружием. Прикрываясь этим полуживым щитом, рулевой выскочил из дымной каюты. Момент отыгрыша был весьма опасен — и действительно рубанули сразу с двух сторон. Кольчугу не пробили, но все равно было больно. Но больше рулевого напугал удар, пришедшийся по спрятанному на груди Сторожу. Даже боги не знают, что может натворить поврежденный артефакт!
Энди в ярости прихватил за запястье ближайшего противника, сшибая других отшвырнул воина к борту — кости саркандца отчетливо треснули. В спину крепко кольнуло болью — видимо, стрела. Но рулевой уже покатился по палубе, нашаривая надежное древко багра. Вот оно! Энди лягнул кого-то ногой, ящерицей соскользнул в трюм, уже снизу, продолжая движение длинного кия-багра всадил наконечник промеж ног особо несчастливого воина — тот взревел воистину нечеловеческим голосом — казалось, палуба на голову рухнет. Порядком оглушенный, Энди вскочил на бочку, чуть в нее не провалился, ударил багром сунувшегося по трапу мечника и в ярости взревел:
— Ух-хух! Слава Святому Минотавру-Авру!
В воплях и шуме едва ли кто-то осознал смысл боевого клича — но вышло, по мнению рулевого, вполне достойно. Впрочем, по палубе топали и голосили куда громче:
— Пожар, спасайся!
Наконец-то плеснула вода за бортом — кто-то из саркандцев счел уместным первым покинуть корабль.
Не медля Энди выпрыгнул на палубу. Да, дыма было уже изрядно. Хрипели раненые, на баке метались смутные силуэты — что-то хватали-спасали из имущества. Жадность — неискоренимый порок.
— Ух-хух! Минотавр грядет! — громогласно напомнил Энди и швырнул в кого-то подобранный с палубы топор. Мишень бухнулась на колени, но тут же живо поползла к борту и перевалилась через планширь. Примеру непробиваемого товарища последовали и другие моряки. Палуба живо опустела.
В кормовой каюте славно трещало пламя. Кашляя, рулевой отступил подальше. Было бы милосердным добить корчащегося раненого, но Энди считал себя игроком, но отнюдь не всесильным судьей снукер-гранда. Вдруг несчастному удастся выжить и поумнеть? Ну, или особо истошно покричать перед смертью и нагнать на удирающих дружков побольше страха.
Крошечная переполненная лодочка торопливо выгребала в море, за ней плыли припозднившиеся саркандцы. С этими понятно: на вражеский берег высаживаться не рискнули, постараются добраться до ушедших вперед кораблей. Благоразумно. Но кто-то из моряков поплыл и к берегу. Ошалели со страху?
Энди перепрыгнул с палубы горящего корабля на флюгу, заполненную живыми статуями. Перекинется огонь или нет? Разгорающийся корабль вроде бы относило в море. Впрочем, все равно ничего поделать нельзя — сдвинуть судно в одиночку никак не получится. Пора сходить на берег.
Вода была освежающа и приятна, прибой умиротворяющее плескал о камни, но тяжесть кольчуги и ощутимая боль в спине напоминали, что розыгрыш длинной партии едва начат. Опираясь на багор, Энди выбрался на берег. Лежащий на камнях саркандец пытался отползти, но замер и притворился мертвым.
— Есть тут кто-то? — настороженно вопросил рулевой у небес, слепо задирая голову.
Раненый моряк молчал, с ужасом глядя на жуткого слепца и шевеля губами в отчаянном призыве к богам. Нога у саркандца была сломана, ниже колена из порванной штанины торчала бледно-розовая кость. Уже не игрок. Вернее, игрок не боевого фрейма.
Энди горестно вздохнул, поправил мокрую повязку на лице:
— О, мои глаза! Боги, как вы жестоки! Слава Великому Минотавру-чудотворцу! Я иду, иду, мой господин!
Нащупывая путь древком багра несчастный слепец принялся взбираться на склон…
Линия прибоя осталась внизу, на скале ветер принялся трепать мокрую одежду, а солнце немедля попытаталось выесть глаза. Рассматривать берегу замерших кораблей или разыгрывать комедию с выбравшимися на пляж саркандцами у рулевого не имелось ни малейшего желания. Сейчас было важнее иное. Прикрывая ладонью глаза, Энди оценил обстановку у дальних луз поля битвы. «Заглотыша», несомненно, настигли. Самой барки отсюда видно не было, но одна из саркандских флюг стояла у самого берега, две приближались к ней. Казалось, оттуда донесся истошный крик, но в этом рулевой не был уверен. Устойчивый восточный ветер, наконец-то, сменился на северный — сейчас дуло с озера. Полоса спокойной озерной воды за нешироким скалистым мысом слепила солнечными бликами. Вдоль скал мыса поднималось несколько дымов костров — летучая вдова не теряла времени. В целом, игра на том углу стола развивалась как и было рассчитано.
Энди взглянул на восток. Здесь шары расположились в весьма предсказуемой, но отнюдь не самой благоприятной позиции. Все три вражеских флюги стояли на якоре. Напротив ли входа в озерный пролив, определить было трудно, но бесспорно где-то рядом. Дымы у озера саркандцы, бесспорно, разглядели, ситуация их должна обеспокоить. Подозревают засаду. Решаться ли продолжить преследование?