— Универсальная штуковина. Вытаскивать застрявшие крючки из рыбьих зубищ, дергать гвозди, обжимать эти… как их… детонаторы и демотиваторы — для всего годиться.
Гостья, наконец, повернулась к рулевому:
— А ты мне что скажешь, сэр Энди?
— Тогда был неправ. Прошу извинить, — кратко ответил рулевой.
— Что ж первый посыл верный. Бить одинокую беззащитную женщину палкой по башке, отбирать последние ценности, дорогие сердцу памятки и душевные сувениры — это из ряда вон! Я уж не говорю о подрыве едва зарождающейся банковской системы Глорского союза. Хотя, по-правде говоря, нет у меня особой уверенности в необходимости и гуманитарной составляющей данного вида финансовой жизнедеятельности. Но меня и вдруг сраной палкой⁈ Это вообще как⁈
— Был напуган. И вообще не имел уверенности, что передо мной дама. Что меня не оправдывает, но… — Энди замялся.
— Не оправдывает, — подтвердила гостья. — Логос — свидетель, тут вообще никаких оправданий и с фонарем не сыщешь. Даже трудно вспомнить, когда я подвергалась подобному унижению. А давай-ка, разберемся с этим дельцем по-нашему, по-морскому.
Она достала торчащую за ремнем на спине дубинку. Эту крепкую деревяшку Энди уже отметил, не сомневался, что палка отнюдь не иллюзорна, да и предназначение ее было очевидно. Что ж, о реквизиторской составляющей фрейма леди-оборотень позаботилась.
— Да, мадам, — рулевой приклонил одно колено.
— Все же умный, — с удовлетворением констатировала визитерша. — «Мадам»! Тонко, почти даже вообще и не лесть. Но раньше нужно было думать.
Вообще-то, Энди надеялся что удар будет символическим. Все же текущие обстоятельства должны сыграть роль. Однако треснула его по лбу проклятая мадам Лоуд крепко. В голове рулевого загудело, брызнувшие из глаз искры чуть не прожгли повязку. Сквозь звон в ушах донеслось яростное ухуханье мартышки.
— Спокойно! — призвала гостья. — У нас тут все взрослые, и расчеты взрослые, без театральных хохмочек. Все, забываем о том банковском безобразии. Вставай, гангстер. Был бы ты без дырок от стрел, я быпо-настоящему огрела. На, вот, глотни.
Она пошарила в необъятном набедренном кармане и извлекла серебряную фляжку. Оглушенный Энди машинально глотнул — что-то вроде бренди, но не бренди. Впрочем, способность мыслить наладилась.
— Так, прощаемся и отбываем, — призвала коварная дубинконосительница. — Гру, как понимаете, мы от вас забираем. Хватит, отдохнул и будет.
— А вы точно его маманя? — уточнила разозленная мартышка. — Вы, ух, вообще совсем не похожи мордами лиц.
— Морды — вопрос узкой философии и сложного фарша генома, — сообщила прогрессивная гостья. — Не будем упрощать и вульгаризировать. Строго говоря, я — бесспорно, маманя, но сынуля ли он — это еще вопрос. Может, он нагло примазывается и надеется унаследовать мою коллекцию памяток и университетскую пенсию? Лично меня это бы не удивило.
Наверху, на дирижабле, кто-то сердито фыркнул.
— Ну что за чушь вы городите, а, маманя? — страдальчески поморщился Гру. — Нашли, тоже, момент.
— Ладно, раз у вас «момент» так и объясняйтесь. Я вот пока девушкам хвост накручу, — Лоуд направилась к мгновенно погрустневшим Ша и шуршулле.
Рулевой поднял повязку на лоб и Гру взглянул ему в глаза и вздохнул:
— Ну, как-то так получилось. Собственно, после Акропоборейсеса я намекал, но потом случился насос и все остальное. Извини. Как-то не до этого было.
— Просить прощение за шпионство? Оригинальный отыгрыш.
— Не отыгрыш. И не за шпионство извиняюсь. Мне пришлось здесь кое-что забрать. Нужно было объяснить вам почему, но было уже некогда. Сражение могло и иначе закончиться.
— Так ты еще и воришка, а не только шпион? — усмехнулся Энди.
— Ну, шпион. А ты сам-то кто? Кто явился к нам без приглашения? То, что ты стал болотным, понятно. Здесь все меняются. Но должны мы были убедиться или нет что ты не враг? Короче, какого шмондюка я должен оправдываться за логичный проверочный розыгрыш? Вот брать у вас без спроса — иное дело. Не хотелось. Но вещь чужая, опасная, а вы про нее ничего не знаете. Ухвати Мартышка ненароком…
— Ух-ух-ух! Опять я виновата⁈ Фигасенхвж! — возмутилась обезьянка.
— Я не про то, — отперся бывший юнга. — Ты просто любознательная. Да и у Дока могли руки до той загадки дойти. Исследовать такие штуковины наугад, это чистый кикс выйдет.
— Что ты оправдываешься? — буркнули с дирижабля. — Для начала вспомним, что именно англы загребли в Глоре чужое, причем без всяких там джентльменских ужимок.
— Про что вообще речь? Я, ух, вообще уже не соображать, — задрав голову, вопросила Манки у обшарпанного и исцарапанного дна гондолы.
— Разговор о налете на банк. Тебя еще с нами не было, — пробормотал Энди и вновь взглянул на бывшего юнгу: — Мне на банк и нужные вам «штуковины» — наплевать. Берите что хотите. Но стопор на пулемете — это иное дело. Так джентльмены не поступают. Я тебе доверял.
— Пулемет остался вполне исправен, — напомнил Гру. — Здесь керы в небесах не парят, палить вверх и дырявить союзные дирижабли абсолютно незачем.
— Логос свидетель — мальчишка верно говорит, — подтвердили (и подгавкнули) из гондолы. — Оболочку заклеивать — это вам не фильтры на насосах менять. Гру этих латок уж сотню поставил, можно понять что ему крепко надоело.
— Сочувствую, — холодно заверил Энди. — Но сути дела это не меняет. Вы можете нас утопить или отравить газовыми бомбами. Но портить катер без ведома шкипера и экипажа — НЕПОЗВОЛИТЕЛЬНО и БЕСЧЕСТНО!
Гру пожал плечами:
— Что сделано, то сделано. Мне жаль. Ну, все равно я отбываю.
— Верно! — поддержала маманя, уже окончившая воспитания блудной княгини и грызуна. — Воителям следует отдохнуть, перевести дух, пораскинуть мозгами. А нам пора ужинать. Солнце уж на закате, а мы еще и варить ничего не поставили! Опять жрать консервы и лапшу я отказываюсь, так и знаете! Короче, отбываем! Всем попрощаться, обменять магнитиками, поцелуями и прочей сентиментальщиной.
— Ыы! Ых! — возопила несостоявшаяся княгиня.
— Шмондец! Про Светлое Солнце Сарканда забыли! — спохватилась леди Лоуд. — Вот он — склероз! А все из-за неупорядоченного приема пищи. С князем нужно что-то решать. Достал монарх убогий. В угнетении трудящихся и дешевых оправданиях ранним средневековьем тоже нужно иметь меру ответственности. Я уж не говорю про фокусы с погодниками. Это вообще не по понятиям!
— Так уплыл мерзавец, — осторожно напомнил минотавр. — Разве теперь догонишь?
— От нас, мой юный копытастый друг, не так-то просто уплыть, — заверила маманя Лоуд. — Не будем откладывать в долгий ящик справедливое отмщения. Тем более, у особо униженных и оскорбленных есть предложения по технической стороне ведения заседания. Но нужна помощь товарища Хатидже и сэра Энди. Как, готовы? Или представители принципиально обиженного английско-морского пролетариата предпочтут саботировать окончательную ликвидацию прогнившего саркандского самодержавия?
— Э… нет, принимать сторону князя я не собираюсь, — заверил рулевой, не совсем уверенный, что полностью осознал глубины витиеватых формулировок хитроумной мадам-мамани. — Нужен Сторож?
— Обидчив, но соображает быстро, — удовлетворенно кивнула Лоуд…
Особо обсуждать было нечего: детали рискованной операции исполнители собирались уточнить в полете, а остающиеся на озере все равно ничем не могли им помочь. Энди передал артефакт — «Хранитель» был надежно упакован в кожаный мешочек. Вдова опасливо взяла магический предмет, сосредоточенную шуршуллу, и взлетела в гондолу дирижабля. Маманя заверила что «все вернут в полной целости» и, мелодично бренча штанами, взобралась на борт воздушного судна. Тут же высунулась:
— Эй, приматка, прокатишься? Место есть, а тебе будет полезно для общего развития.
— Уууу-х! — задохнулась от восторга мартышка и почему-то взглянула на Энди.
— Если очень хочешь… — без особого восторга кивнул рулевой.
Обезьянка мгновенно взметнулась по веревке, только мелькнули над бортом гондолы вдрызг растоптанные туфли.
Остающиеся смотрели вслед набирающему ход дирижаблю.