— Красиво получается.
Я подняла голову, ожидая увидеть в ее глазах притворную лесть, но в них было детское восхищение. Мне стало стыдно.
— Пока еще не очень, нужно многое доделать.
— По-моему, очень здорово. Я сама так не умею, могу только стоять за стойкой бара и помогать маме по хозяйству. Наверное, так чудесно, когда делаешь что-нибудь творческое.
Я вспомнила, как недавно позавидовала ей, и улыбнулась.
— С твоей внешностью тебе не о чем волноваться.
Ее серые глаза наполнились слезами.
— А что толку быть красивой? — Она сказала это без тени тщеславия, как о простом известном факте. — Это ничего не дает, и к тому же скоро проходит.
Джонатан сидел возле трактира, облокотившись на стену и закрыв глаза, вытянув вперед длинные ноги. Не из-за него ли Джиллиан так хочется быть умной? Самодовольный, наглый, вездесущий газетчик! Я уже не испытывала к ней зависти — только сочувствие. Какие же мы, женщины, глупые!
Глава 3
В тот же день я поехала покататься. Моя маленькая машина подпрыгивала на ухабистой дороге, словно радуясь солнечному дню. Я же внимательно смотрела по сторонам, старясь найти красивый вид для очередной картины. Но то, что я видела, не вызывало у меня вдохновения. Вскоре я поняла, что дело совсем не в пейзажах — я была рассеянна, и в голове моей кружился рой разных мыслей. Неожиданное огорчение на красивом личике Джиллиан. Бедняжка, неужели она решила, что если бы у нее была хотя бы такая крупица таланта, как у меня, Джонатан влюбился бы в нее? Может быть, так и случилось бы, только я в этом сомневалась. Он был из той породы, которые любят покрасоваться своим обаянием и расточают его направо и налево. Неужели теперь, в таком зрелом возрасте, моя тетя сможет наконец осуществить свою заветную мечту? Обычно люди, выйдя на пенсию, отдыхают и радуются жизни, а моя тетя все хочет затеять что-нибудь новое. Мечтает ли Джонатан Пинарт стать знаменитым писателем?
Временами мысли мои возвращались к тете Дороти. Если в последние годы жизни дядя ничего не писал и при этом получал крошечные проценты от издательства, то откуда у них были деньги на ту роскошную жизнь, которую они вели? Тетя Хетти всегда без особых оснований считала, что он заработал на своих книгах состояние, потому что люди вообще склонны думать, будто писатели зарабатывают кучу денег. Я и сама так полагала, пока не познакомилась в Лондоне с несколькими писателями! Я была знакома с одной такой женщиной, и она мне говорила, что получает меньше, чем штатная машинистка, хотя трудится в полную силу. Наверное, каждый писатель втайне мечтает, что когда-нибудь напишет бестселлер или по его книге снимут фильм и он станет жить безбедно.
А я, о чем я сама мечтала? Ни о чем. Совершенно.
По дороге я заехала на станцию залить бензин в бак. Бейтс возился со старым разбитым «фордом», принадлежавшим Джонатану. Сам Джонатан сидел на низкой каменной стене у берега моря, а рядом с ним была Джиллиан. К вечеру похолодало, и она набросила на плечи белый свитер. Нет, надо будет как-нибудь попросить ее попозировать мне. Только это будет не портрет — просто Джиллиан сидит на каменном парапете и смотрит на море — в той же грациозной непосредственной позе, как сейчас. У меня мелькнула мысль — а не хочет ли она стать моделью? Если ее немного подучить — у нее отбоя не будет от предложений.
Рядом с нашим домом я увидела роскошную машину. Она слегка запылилась по дороге, но это не могло скрыть ее новенькой, дорогой красоты. Я с недоумением подумала: кто это мог нанести визит тете на таком автомобиле?
Я зашла в дом с бокового входа, который вел на кухню. Мэри готовила чай.
— Кто? — коротко спросила я.
— Понятия не имею, знаю только, что фамилия его Стэнли. Он приехал к вашей тете. Я сначала сказала, что ее нет дома, а он заявил, что подождет ее. Я провела его в кабинет, и он там остался. Он приехал около часа назад. А потом пришла ваша тетя, только что, перед вами.
В этот момент на кухню вошла тетя с хитрой ухмылкой.
— Я видела, как ты подъехала, и зашла поинтересоваться — не желаешь ли ты познакомиться с человеком, который хочет купить наш дом?
Я пошла за ней в кабинет. Мистер Стэнли оказался человеком лет пятидесяти с небольшим животиком, представительной внешности. Он был одет элегантно, но неброско. Это было удивительно, после того как я видела его машину, стоившую умопомрачительную сумму. Все в нем было среднее, неброское — возраст, рост, лицо. И если бы не его машина, я на все это просто не обратила бы внимания — но такая машина, как у него, подходила скорее человеку совсем другого типа — недавно разбогатевшему или потомственному аристократу. Она как-то не вязалась с его обычностью и ординарностью.