В последнее время я действительно занималась и тем и другим, но, конечно, не стала об этом говорить. Просто поцеловала тетю в прохладную щеку, обняла ее за плечи и села с ней рядом.
— Наверное, ты ломаешь голову, зачем я приехала в Лондон?
— Разумеется. Ты ведь раньше никогда не приезжала сюда в такое время.
— Скажу тебе все без обиняков. Умерла твоя тетя Дороти. Я не стала сообщать тебе об этом — тебе не было смысла приезжать на похороны и участвовать в допросах.
Я молча смотрела на нее как громом пораженная.
— Считается, что она оступилась на верхней ступеньке лестницы, упала и сломала себе шею.
— О, мне так жаль, тетя Хетти, какой это, должно быть, для вас удар! Надо было все же вызвать меня.
— Да, для меня все это было неожиданно. Но ты все равно ничем не могла бы помочь. Я до сих не понимаю, как все это случилось. Дороти была бодрая как конь, а ноги у нее были ловкие, как у горной козы. Она и по горам взбиралась не хуже макаки. — Тетя нахмурилась. — С другой стороны, Бейтс, ее старый слуга, говорил, что в последнее время у нее случались приступы головокружения. Следствие закрыли, причиной смерти сочли несчастный случай. Похороны состоялись вчера. Я не видела ее до этого два года — в последний раз мы общались на похоронах Генри. Как обычно, тогда мы встретились не слишком тепло…
Несмотря на спокойный и сдержанный тон, вид у тети Хетти был потерянный и несчастный, и я знала, что она переживает смерть сестры гораздо сильнее, чем хочет показать. Неожиданно тетя встала так быстро и легко, что сразу стала казаться моложе. Хотя мне было известно, что на самом деле ей уже шестьдесят семь — два года назад она ушла на пенсию. Однако моя тетя не позволяла себе расслабляться, это было не в ее характере.
— Давай вместе выпьем чаю, мне надо с тобой поговорить.
За чаем тетя начала разговор с пожелания, что мне было бы неплохо, хотя бы на время, оставить работу в рекламной фирме и заняться чем-нибудь другим. Она утверждала, что перемена пойдет мне на пользу. Но пока ни словом не обмолвилась о цели своего внезапного визита, хотя я уже поняла, что она к чему-то клонит. Но не торопила ее, потому что знала — в свое время тетя все расскажет сама.
— Как-то Дороти приехала навестить меня — уверена, она хотела посмотреть, как я живу одна, на пенсии. И начала говорить, что вот, мол, на пенсию я не проживу, скоро мне нечем будет платить Мэри, и все такое. И не хочу ли я продать дом и переехать жить к ней? Вместе с Мэри, конечно, потому что места там хватит всем! — Тетя Хетти хмыкнула. — Можешь представить, что я ей ответила? Конечно, иметь в доме такую помощницу, как Мэри, никто не откажется. Но Дороти стала бы обращаться с ней как с простой служанкой. И тогда я вдруг почувствовала, что на самом деле это ей очень одиноко и скорее я нужна ей, чем наоборот.
Но потом Дороти начала говорить какие-то странные вещи. Знаешь, это было бы, наверное, даже смешно, если бы за этим не крылось что-то подозрительное. Я чувствовала: она чего-то недоговаривает. Дороти сказала: «Ты знаешь, я бы с удовольствием помогла тебе деньгами, но дело в том, что я не могу сейчас трогать деньги Генри. А вот дом принадлежит мне, и там места всем нам хватит. У меня есть деньги, чтобы его содержать. Но Генри большую часть состояния завещал своей сестре». Ей не сиделось на месте, она все время вскакивала и начинала ходить по комнате. Никогда прежде я ее такой не видела. Потом она сообщила: «Конечно, мне идут отчисления за издание его книг. Я составила новое завещание на тебя, но, кроме дома, ты почти ничего не получишь, потому что все гонорары за его книги будет получать после моей смерти опять-таки его сестра». Мне даже показалось, что у нее вырвался горький смешок — она ведь знала, что я на четырнадцать лет ее старше. У меня осталось странное чувство, что она из-за чего-то сильно нервничает. Можно даже сказать — чего-то боится, хотя на нее это было совсем непохоже.
— Хорошо смеется тот, кто смеется последним, — заметила я.
— Это не повод для шуток, — строго заявила тетя, и я пожалела, что высказалась, как всегда, не подумав, что мне свойственно. — Тогда я подумала, что, может быть, она переживает из-за своего здоровья. Дороти была невыносима мысль о болезни. Она отталкивала ее от себя, так, словно болезнь была проявлением слабости — признанием, что возраст ее одолевает. Она очень боялась старости. Я даже удивлялась, почему Дороти не вышла замуж во второй раз — ей нравился один мужчина у них в деревне.
Я постаралась вспомнить тетю Дороти такой, какой видела ее последний раз — десять или двенадцать лет назад. Она совсем не походила на тетю Хетти — маленькая, кругленькая, со светлыми волосами, розовыми щеками. Тогда ей было, наверное, сорок с небольшим, и она была еще на удивление миловидна. Чего стоили одни ее большие фиалковые глаза!