Присаживаюсь на корточки и наклоняюсь, близко-близко рассматривая чуть сморщенные новорожденные лепестки. Два крайних цветка в соцветии раскрылись не полностью, бледные, асимметричные, больные. А я только что замедлилась, безо всякой на то причины, ну зачем?.. Растения намного травматичнее реагируют на хроноизменения, чем люди. Мне кажется, они вообще устроены гораздо сложнее и тоньше нас.
Встаю. Чуть-чуть поворачиваю направление луча, и в оросительном облаке вспыхивает маленькая радуга, это не нужно ни для чего, но очень красиво. Мой собственный прекрасный сад живой площадью шесть с половиной квадратных метров — лучшее место на Земле. И мне совсем не нужны какие-то другие, всеобщие, обезличенные чужим присутствием места.
Так хорошо, так спокойно. Хронозамедление приглаживает эмоции и мысли, словно проводит мягкой массажной щеткой по волнам волос. Запускаю в них пальцы, в мои тяжелые пушистые волосы, такие живые и свободные, когда их не стискивает облегающий хронос. И еще запах герани. И тишина, шелестящая микроскопическими капельками на листьях.
Тишину пронзает резкий звук, и я вздрагиваю. Коммуникация, экстренный вызов. С чего это вдруг, кому я нужна?.. И потом, кажется, уходя в сад, я отключала панель вообще…
Бросаюсь в комнату. Скорость, резкие движения, адреналиновый всплеск — тело ощущается как чужое, а умиротворенное сознание чуть-чуть отстает, запаздывает, из-за чего реальность кажется совсем иллюзорной.
Сверхэкстренный вызов. С функцией аварийной активации канала. Панель мигает лихорадочно, будто на пожар, землетрясение или хроноконфликт.
Касаюсь экрана вытянутой рукой, не успев остановиться, на инерции едва не впечатываюсь в панель. И только потом, затормозив и проморгавшись, могу прочитать:
«Здравствуй».
Я знала. Я точно знала, что это он. Потому и летела как сумасшедшая.
Какого черта?!
«Что тебе, Игар?»
«Нам надо поговорить».
«Пока не о чем, извини. Я тебе маякну, когда соберу эквы».
«Какие эквы?» — синеватый фильтр непонимания.
«Ну, мою долю. Спасибо, что заплатил сразу. Всего доброго, Игар».
«Ирма!!!»
Ослепительная вспышка — режим сверхэкстренности заставляет зажмуриться и отпрянуть от панели. Ненормальный. Что с ним?
С ним что-нибудь случилось?!
«Игар, я слушаю. Что ты хотел? Давай поговорим».
«Впусти меня».
«Что?»
Забываю выставить фильтр удивления. От настоящего удивления не могу даже вспомнить, какого он цвета.
«Я в твоем квартале, Ирма. В пятнадцатой секции…»
И после паузы:
«Я тут, у тебя за дверью».
Не отвечаю. Только сейчас до меня доходит, что он не предлагал синхронизироваться, а значит, по умолчанию использовал в качестве контрапункта мои настройки. Замедленный Игар, даже смешно.
У меня за дверью.
Паника. Мгновенная и обвальная, и близко не сравнимая с той, что накрывала меня тогда во всеобщем пространстве. Он за дверью, за дверью; его сообщение до сих пор мерцает на волне, и я мысленно проговариваю его снова и снова, прокручиваю по кругу, стремясь не то опровергнуть, не то по-настоящему поверить.
«Впусти меня».
Охристо-желтый фильтр просьбы, почти мольбы.
«Зачем?»
«Пожалуйста. Это важно. Перерасход энергии по входу я оплачу, не бойся».
«Я не…»
…не боюсь: неправда.
…не хочу тебя видеть: тоже неправда.
…не понимаю, в чем смысл: да, это уже ближе и убедительнее, но может быть — и будет! — понято как приглашение к дальнейшему диалогу, просьба разъяснения, аргументов, доводов; какого черта?! Почему я не могу просто взять — и впустить?!
Почему?
Потому что я никого не впускала в свое личное пространство — уже и не вспомнить, сколько внутренних лет; да с тех самых пор, как оно у меня появилось, как только мама смогла себе позволить, и ее я не впустила сюда первой. Категорически пресекала все намеки знакомых и друзей по работе или из сетевых сообществ, начиная с моего милого шефа Ормоса и заканчивая тусовщицей Маргаритой. Игара в том числе — имею в виду, тогда, полтора года назад. Мы всегда встречались только у него, и еще пару раз у его друга, который оставлял нам код. Но не у меня.