— Там в эсэмэске адрес и телефоны этих козлов, — сказала Арна. — Отдай в руки Владу, он у нас по звуку. Если его не будет, тогда Костику, но скажи, что если не передаст в течение часа, я лично его убью. Они классные музыканты на самом деле, но такие гении, блин. Объясни им там внятно, что ничего не отменяется, ага?
Богдан кивнул. Она не оставляла ему вариантов.
Арна улыбнулась. Зубы сверкнули на солнце ослепительно, как в рекламе, а один клык у нее оказался маленький, как если б остался с детства молочный, и это было настолько трогательно, что Богдан шмыгнул носом — и тогда они оба расхохотались вместе.
Они смеялись — просто так, по-дурацки, без всякой причины, синхронно взрываясь новыми волнами немотивированного смеха, — но что-то буравило, мешало, словно камешек под стелькой. Богдан поднапрягся и вытряхнул, вспомнил: вечер, Леськина компания, малопонятный гуманитарный галдеж… Они говорили, будто Арна вышла замуж. Вот эта маленькая Арна в пиратской косыночке и с бахромистой сумкой наперевес — и замуж, да нет, фигня какая-то. Он скосил глаза: никаких колец на ее детских пальчиках с голубыми лунками коротких ненаманикюренных ногтей не было. Спросить, правда ли, по-приколу, чтобы убедиться; черт, раньше, в «Хате», среди общего трепа за жизнь оно было бы в тему, а теперь что?.. И в любом случае, его, Богдана, эта информация не касалась. Никак. Совсем.
Но смех кончился. Не оборвался, а просто иссяк сам собой, словно просочившись в щели между камнями брусчатки.
— Отдашь, и подходи на Марковича, — сказала Арна. — А потом я тебя с Надькой познакомлю, она клевая. И, кстати, совершеннолетняя с сегодняшнего дня!
— Подожди, — Богдан открыл и как раз читал ее эсемеску. — Это же в Северном Пысхове, туда ехать часа полтора в один конец!
Она посмотрела так, что очки показались ему большими удивленными глазами:
— Ну и что?
И добавила:
— Попробуй поскорее, всего-то.
— Марковича? Ну да, читал. Нам его давали в списке на лето. Ничё так.
«Он пропал!!!»
Она поставила малиновый фильтр тревоги и, кажется, забыла убрать палец с опции увеличения насыщенности: все ярче и ярче, уже запредельно кислотный цвет. Перевожу в черно-белый режим: в моем возрасте не стоит так напрягать глаза. Любопытства ради считываю профиль: Элизабет Сун, относительный возраст — 32 года, род занятий — дизайнер интерьеров, и так далее. Ее сообщение мерцает, вибрирует мелкой дрожью и даже черно-белое режет глаза: ни на полстолько вкуса, гнать бы таких дизайнеров. Тридцать два, надо же. Скоро она сравняется в возрасте со своим сыном. Хотя, говорят, нынешние женщины готовы платить немалые средства за маскировочный возрастной фильтр.
На ее истерику я предпочитаю не реагировать.
Коммуникация вспыхивает вновь:
«Он твой родной внук!»
«Правнук, если не ошибаюсь».
Поправляю ее машинально, исключительно из неискоренимой привычки к точности во всем. Лизка смешная: подобный поколенческий скачок отнюдь не делает ее моложе, но женщины традиционно не в ладах с теорией хроноотносительности. Внук, правнук, да какая разница. Ни Элиза, ни он сам и не вспомнили бы обо мне, если б я не был всесильным эквокоординатором по имени Эбенизер Сун. Никто не откажется от богатого и влиятельного дедушки — не ежедневно, разумеется, со стариками слишком много хлопот, а так, про запас. На крайний, экстренный случай.
«Ты поможешь его найти?»
Наверняка она сменила фильтр, но я не расположен разбираться в оттенках серого.
«Элиза, я занятой человек. У меня нет времени на розыски парня, который, клянусь тебе, меньше всего хочет, чтобы его нашли».
Слишком длинное сообщение. Лизка наверняка не дочитала до конца.
«У тебя нет времени?! Твое время вообще стоит!»
Ну да, ей пришлось прилично замедлиться, общаясь со мной. Ничего страшного, так она сумеет подольше сохранить свои прекрасные тридцать два.
«Прости, Элиза. У меня дела».
Тяну руку, чтобы отключиться с волны; но внучка все-таки не довела синхронизацию до конца, оставшись чуть быстрее меня, и ответное сообщение активируется раньше, чем я успеваю завершить движение.
«Он мог уйти в плебс-квартал!»
«Почему ты так решила?»
«Он сам говорил. Когда мы с ним последний раз…»
«Когда он просил у тебя пару тысяч экво, а ты не дала? Забудь, маленькая. Они все, чуть что, угрожают плебс-кварталом».
«Игар не такой!»
«Ты, безусловно, лучше его знаешь».
Выставляю зеленый фильтр иронии, хотя вообще-то не увлекаюсь этими игрушками. Но пускай задумается. О том, что она вообще может знать про своего давно уже взрослого сына. Ответное сообщение не появляется, и я с легким сердцем выхожу из коммуникации. Чешу загривок полусонной Паютке: все нормально, зверюга. Пора заняться настоящим делом.