В уличном гомоне было нереально расслышать мобилку, а что-то же вибрировало в сумке, Богдан притормозил, вытащил трубу: нет, показалось. Леся и не думала перезванивать, она давным-давно, сто процентов, о нем забыла. Переться в «Склянку» тупо и бессмысленно, гораздо лучше вот так просто погулять, покружить по городу, вскинув подбородок к черному небу, в котором тоже прорастали светящиеся гирлянды, протянутые между карнизами старинных зданий, пунктирные, перетекающие сверху вниз, похожие на золотой звездный дождь. Одному так здорово. Зачем куда-то идти?
Перестань, одернул он себя. Она же звонила, звала!.. Между прочим, первый раз в жизни так просто взяла и позвонила, узнать задание или какие завтра пары не в счет. И мы договорились.
Правильный поворот Богдан, как всегда, пропустил. Считалось, что «Склянку» вообще может найти только тот, кого она позовет сама — эту легенду с особенным придыханием рассказывали приезжие сельские девчонки, — но смысл привлекать мистику там, где вполне хватало его собственного топографического кретинизма? Свернул еще раз, пытаясь хоть приблизительно определить направление; ну что за город, блин?! Огни проспекта давно остались за спиной, а теперь погасло и воспоминание о них, как будто никакого освещения центр города не предусматривал вовсе. Я банально заблудился. Теперь только выйти назад на проспект, побродить еще немного, и на маршрутку, и к черту.
И тут взорвалась мобилка.
— Ты идешь? Ты где вообще?!
Леся говорила обиженно и требовательно, и трубка все-таки взмокла в руке, и он молчал, сглатывая раз за разом, все отчетливее понимая: как только заговорит — начнет позорно мямлить. И что ей ответить — что заблудился в трех улицах?..
— Богдан?!
Он завертел головой в поисках таблички с названием — хотя бы конкретно ответить на заданный вопрос! — и увидел их. Они двигались навстречу плотной галдящей толпой, в темноте она могла бы показаться и враждебной, и опасной, но впереди и посреди всех шла Леся с мобилой у виска, Леся в коротеньком белом плаще, почти светящемся в темноте, Леся, которая только что, один миг назад, решительно и звонко выкрикнула его имя… И тоже заметила его, чуть раньше, чем они столкнулись нос к носу, и засмеялась.
А потом оказалось, что он уже идет с ними, в самом центре толпы, наполовину незнакомой, у Леськи всегда было много друзей, не только с ее курса, и они галдят вокруг, наперебой, внахлест, непонятно о чем:
— Прикинь!
— Арна точно будет. Она замуж вышла, знаете?
— Я верлибры не очень.
— В субботу встреча с Марковичем в «Прихожей», кто со мной?
— Реально всю ночь?
— В прошлом году к трем уже все разошлись.
— Где-где?
— Мне у Арночки нравится вот это: «Если тебе показать чего, если не струсишь и не сбежишь…»
— За какого-то француза, то есть немца, банкира или типа того.
— Рифма — это костыли для поэзии!
— Это концептуальная кафешка на Новой площади, на углу. Пиво, кстати, недорогое.
— Блин, в субботу никак.
— А зал уже наверняка под завязку, раньше надо было выдвигаться…
Леся улыбнулась. Ему. Кажется.
Богдан шел то быстрее, то медленнее, стараясь попасть с ними в ритм и никак не попадая, потому что и ритма никакого не было, а был какой-то замкнутый раздрай, герметичный хаос, куда никак не получалось встроиться. И Леся находилась там, внутри, а он — снаружи, как ни старайся. И ни черта, ну совершенно, не понимал из их разговоров.
— А ты любишь эротическую поэзию?
Спросила Леся, и он глупо вздрогнул, и напоролся на чей-то локоть, и не придумал ничего более умного:
— Ну да.
— Все мальчишки тащатся с Нечипорука. А по-моему, он брутальный.
— Ну да… немного.
— А кто твой любимый поэт?
Они шли по лабиринту неосвещенных улочек — для него лабиринту, а все остальные шагали бодро, уверенно ориентируясь тут, как и в эротической поэзии, о которой Богдан вообще знал только то, что Леся… Вспомнил имя:
— Арна.
— Скажи? Арночка солнце!
— Ну да.
— Силлабо-тоническая система потеряла актуальность еще в позапрошлом веке, — сказал кто-то, наверное филолог, в Леськиной компании всегда было полно филологов, причем парней!.. и Богдан прикусил язык. Ляпну еще что-нибудь… Они все будут смеяться. И Леся.
Компания свернула, вышла на более-менее освещенную улицу, и он сообразил наконец, где это: она примыкала к универу, не с той стороны, где парк, а с другой. Навстречу попались какие-то незнакомые — ему — девчонки, стопроцентно филологини или инязовки, Леся притормозила и почмокалась с одной из них.