Это громкое приказание по-настоящему испугало Леони; она недовольно заметила:
— Вы третируете молодого человека, как школьника.
— Неужели я должен соблюдать какие-то церемонии с мальчишкой? Ему и без того очень нравится разыгрывать роль важного барина, а сам он краснеет, как пион, и запинается, как только заговорит с чужим человеком. Вот и ты наконец, Дагоберт! Фрейлейн так добра, что согласна принять тебя в ученики. Благодари!
Дагоберт снова необыкновенно низко и почтительно поклонился, покраснел и начал:
— Я очень благодарен вам, фрейлейн. Я чрезвычайно рад. Я не могу даже выразить, до какой степени я рад.
Тут он окончательно спутался, но Леони решила ему помочь, ласково сказав:
— Я не строгая учительница, и, надеюсь, мы с вами будем друзьями, господин Гагенбах.
— Зовите его просто Дагобертом, раз уж ему дали такое диковинное имя, — бесцеремонно перебил ее доктор. — По справедливости мальчика следовало назвать Петром, так зовут меня, а я его крестный отец; но моей невестушке это имя показалось недостаточно поэтичным, вот она и придумала. Дагоберт Гагенбах! Язык сломаешь, прежде чем выговоришь!
— В данном случае ваша невестка была, несомненно, права: имя Петр грешит не только против поэзии.
— Какую же еще погрешность вы в нем находите? — раздраженно спросил доктор, выпрямляясь и становясь в боевую позицию, — Петр — прекрасное, прославленное библейское имя! Мне казалось, что апостола Петра все считают вполне достойным человеком!
— Ну, с апостолом Петром у вас не много общего, — заметила Леони. — Итак, господин Дагоберт, завтра после полудня я жду вас, чтобы назначить время уроков и составить предварительный план занятий.
Такое дружелюбное отношение приятно тронуло робкого Дагоберта, и он еще усерднее принялся уверять, что чрезвычайно рад; и это продолжалось до тех пор, пока, наконец, не вмешался дядя в высшей степени немилостивым тоном:
— Мы и так слишком долго задерживали фрейлейн; пойдем, Дагоберт, а то еще, пожалуй, попадем в непрошенные гости во время встречи приезжающих.
Сойдя с лестницы, племянник позволил себе сделать замечание:
— Фрейлейн Фридберг — чрезвычайно любезная дама!
— Зато нервозная и сумасбродка, — проворчал Гагенбах. — Терпеть не может имени Петр! Почему, спрашивается? Если бы твои почтенные родители окрестили тебя Петром, из тебя вышел бы совсем другой малый, а теперь ты — просто малокровная девушка, которую по ошибке назвали Дагобертом.
На террасе они встретились с Рунеком. Доктор сдержанно поклонился и хотел пройти мимо, но инженер остановил его:
— Я только что был у вас на квартире, доктор; один из моих рабочих по собственной неосторожности получил травму во время взрыва. Насколько я могу судить, рана не опасна, но врачебная помощь все-таки нужна; я привез его с собой и оставил в больнице на ваше попечение.
— Сейчас пойду к нему, — ответил Гагенбах. — Вы идете в господский дом? Там сейчас ждут гостей из Ниццы и едва ли господин Дернбург…
— Знаю. Я именно поэтому и приехал из Радефельда. До свиданья, доктор! — Рунек пошел дальше.
Гагенбах посмотрел ему вслед, стукнул палкой о землю и вполголоса произнес:
— Это уж чересчур!
— Ты видел, дядя? Он во фраке, — заметил Дагоберт, — значит, его пригласили.
— Похоже на то! — сердито воскликнул доктор. — Пригласили для приема гостей, а ведь это чисто семейное дело! Чудеса в решете творятся нынче в Оденсберге!
— Весь Оденсберг уже говорит об этом, — тихо произнес Дагоберт, осторожно оглядываясь. — Все в один голос осуждают господина Дернбурга и сожалеют о его невероятной слабости к…
— Что ты-то знаешь об этом, мальчишка? В Оденсберге никогда не осуждают господина Дернбурга и не сожалеют о нем. Ему просто повинуются. Он всегда прекрасно знает, чего хочет, и теперь, конечно, знает; лишь бы его любимчику не вздумалось все перевернуть по-своему; он дорожит своим мнением не меньше, чем его воспитатель и учитель, а когда сталь попадает на кремень — сыплются искры. Однако отправляйся домой, а я пойду взглянуть на радефельдского рабочего. — И доктор направился к больнице, предоставив свободу племяннику, который был очень рад возможности избавиться от своего тирана-дядюшки.
5
Войдя в дом, Рунек столкнулся с фрейлейн Фридберг, спускавшейся с лестницы. И тут на его приветствие ответили не особенно предупредительно: Леони сделала три шага назад и бросила вокруг беспомощный взгляд. На губах молодого человека появилась насмешливая улыбка, и он с величайшей вежливостью осведомился, в кабинете ли господин Дернбург.