Эльдиан Готаррский проигнорировал требования Фебера, а посланники правителя были с позором изгнаны из Теоны. Вряд ли Эльдиан сознавал к чему приведёт его отказ. И тем более никто не ожидал, что к границам маленькой, но очень гордой горной страны явится огромнейшая армия, возглавляемая отвергнутым женихом. А спустя пару месяцев осады город пал. Герцог Эльдиан погиб в бою, так и не узнав, что его супруга нарушив приказ спрятаться, а лучше вообще уехать, попросив убежища у родственников, предпочла вместе с маленькой дочерью на руках остаться в горной обители. Женщина слишком долго выжидала, тянула время, не желая покидать ни новую родину, ни мужа. Но когда стало понятно, что стены монастыря не станут защитой ни для неё самой, ни для малышки, пыталась скрытно добраться до побережья Тимары, а там сесть на корабль. В родном королевстве она надеялась найти помощь и защиту. Правитель Ормина приходился леди Элвее троюродным дядей. Не бог весть какое родство, однако оно давало право в любой момент посетить двор и просить о содействии. И кто знает, возможно правитель Ормина проникся бы сочувствием к несчастной женщине и решил оказать ей помощь – вернуть потерянные владения.
Разумеется, не просто так по доброте душевной. Но уж лучше заключить договор с дальним родичем, чем склонить голову перед шесскими захватчиками.
На тот момент леди Элвея ещё не знала, что осталась вдовой. Гвардейцы, которых герцог Эльдиан приставил для защиты жены и дочери, ничего не смогли противопоставить отправленным на поимку беглянки наёмникам. Леди вернули в полуразрушенный город. Девочку вместе с кормилицей тут же отдалили от матери, поселив отдельно. Вскоре несчастной женщине сообщили, что между маленькой герцогиней и его высочеством Альдом был проведен брачный обряд. Самой же леди Элвее надлежит немедленно отправиться в обитель Великой Проматери, и до конца жизни проводить дни в трудах и молитвах по усопшему мужу и остальным погибшим жителям Теоны. Более полутора десятков лет бывшая герцогиня не видела дочери. Лишь раз в год по особому разрешению нового владетеля ей передавали письмо-отчёт от приставленной к девочке няни о её жизни и здоровье.
Годы брали своё. Спартанские условия жизни и горе потихоньку точили здоровье вдовы. И лишь мысль о том, что её ненаглядная девочка в случае её смерти совсем останется одна, не давали пустить руки и смириться со своим положением. Говорят, надежда умирает последней. Когда до леди Элвеи дошёл слух, что её ненаглядная Лейлада ждёт ребенка, она тешила себя надеждой, что его высочество Альд смягчится и разрешит ей увидеться с дочерью.
Тревога снедала душу, её девочка ещё слишком молода, чтобы самой становиться матерью. И по слухам, слаба здоровьем. Неужели захватчику Альду настолько было невтерпёж, что он решился консумировать этот брак не взирая на здоровье молодой супруги и её готовность к супружеству? Её крошка росла почти в полной изоляции, слишком слабенькая и болезненная, чтобы в шестнадцать лет родить здорового наследника. Под неусыпным контролем приставленных к ней соглядатаев. И ей прекрасно известно, что такое придворный серпентарий. Местные гадюки ничуть не лучше Орминских, такие же скользкие и ядовитые. Вряд ли её Лея сможет справиться со своим окружением. Будут плести интриги, вредить по-тихому и подставлять. И уж точно не станут воспринимать серьёзно. Что может противопоставить придворным интриганам не знающая жизни, наивная, воспитанная монашками и преданными младшему принцу людьми, девушка? Ничего!
Она всего лишь тень, а не серьезная фигура на шахматной доске интриг. Очевидно же, что нужна только для рождения законных наследников. Чтобы обеспечить преемственность власти от предыдущей династии к новой. И вся её ценность – это нужное происхождение. Ей бы ещё лет пять подождать да окрепнуть.
Несчастная мать смогла увидеть свою дочь только во время погребения. Там же, стоя над могилой законной готаррской наследницы она и прокляла герцога и всех, кто в какой-то мере оказался причастен к смерти её ненаглядной малышки.
Каждый причастный получит своё,
Каждому меру отвесит судьба,
Смерти и боль, пустота и бесславие.
Чужое злонравие и пустословие,
кровью за кровь расплатится,