— Лучше прикончи меня, прежде чем это сбудется! — процедил он.
— Но сначала ты прикончишь меня своими ласками, — прошептала она ему в губы, поглаживая набухшую плоть.
— Я не верю, что ты девственница! — бросил он. — Ведешь себя как последняя распутница!
Он снова столкнул ее с колен.
— Есть только один способ удостовериться, Бэн Маккол, — лукаво пропела она.
— Иди спать! — скомандовал он.
Кровь Господня, как же он желает ее!
— Одна? — спросила она, кокетливо надув губки. — Неужели ты не пойдешь со мной? Не ляжешь рядом? Я хочу, чтобы ты сделал меня женщиной. А ты хочешь меня!..
Вместо ответа он выбежал из зала, слыша за собой ее издевательский смех. Будь она проклята! Будь проклята маленькая кокетка! Почему, во имя всего святого, она так ведет себя? Если так будет продолжаться, он рано или поздно поддастся соблазну, но тогда во всем будет виновата только она!
Бэн потер ноющую вздыбленную плоть, которую он хотел бы успокоить только с этой женщиной.
Элизабет смотрела ему вслед и смеялась, надеясь, что он вернется и поцелуями заставит ее замолчать. А за поцелуями последуют ласки…
Но Бэн так благороден!
И все же оказывается, что его можно обольстить. Болезнь Эдмунда как нельзя кстати. Теперь Бэн не ускользнет от нее! Она получит его. О да, получит!
За окном прогремел гром. Гроза, угрожавшая разразиться весь день, кажется, приближалась. В оконные стекла застучал дождь. Элизабет пошла по дому, проверяя, закрыты ли двери и окна, задувая свечи, гася огонь в очагах. Лежавшие в зале собаки даже не шевельнулись, когда она переступала через них.
В спальне ее дожидалась Нэнси.
— Тебе давно пора спать. Я сама могу о себе позаботиться, — недовольно сказала Элизабет.
— Но это я должна о вас заботиться. Вы уже взрослая, и вам полагается пользоваться всеми привилегиями хозяйки Фрайарсгейта! Кроме того, если бы я не приглядывала за вами, давно работала бы на полях, или на кухне, или помогала бы прачкам. Я предпочитаю заботиться о вас!
— Ладно-ладно, — рассмеялась Элизабет и позволила Нэнси приготовить ее ко сну.
— Как Эдмунд? — спросила служанка.
— Узнаем утром, — вздохнула Элизабет и передала все, что сказал Бэн.
— Бедняга, — посочувствовала Нэнси. — Без него Фрайарсгейт уже не будет прежним. А у нас как раз полно работы!
— Нам будет помогать шотландец. Эдмунд хочет, чтобы Бэн занял его место, пока сам он не окрепнет.
— Красавец парень, — усмехнулась Нэнси. — Мы все с ним заигрывали, но он, похоже, не любит женский пол. И все же не похож он на мужчин вроде лорда Тома и его Уильяма. Может, у него в горах есть милашка, и он ей верен? Вот счастливица!
Элизабет, ничего не ответив, легла в постель и пожелала служанке доброй ночи. Она и не подумала, что Бэн может влюбиться в кого-то, кроме нее! Он должен принадлежать ей!
Однако эта мысль мучила ее, и наутро, когда они ехали в загоны, где стригли овец, она напрямик спросила:
— У тебя есть женщина в Грейхейвене?
— Нет! — выпалил он и тут же сообразил, что, скажи он "да", она оставила бы его в покое.
— Вот и хорошо! — мило улыбнулась Элизабет. — Жаль, если она разочаруется в тебе.
— И как бы я мог разочаровать ее? — удивился он.
— Женившись на другой.
— Я никогда не женюсь, — тихо проговорил он.
— Но почему?! — ахнула Элизабет.
— Потому что мне нечего предложить жене.
— Ошибаешься. Но пока что я не стану спорить с тобой.
— Счастлив слышать это, — усмехнулся Бэн.
— Знаешь, почему мы стрижем овец позже, чем в остальных поместьях? — неожиданно спросила она, поспешно сменив тему.
— Да, но расскажи снова.
— Потому что при поздней стрижке подшерсток становится толще, сама шерсть — длиннее и сильнее. Сукно получается более плотным, теплым и почти непромокаемым. Нашу ткань ценят в Северной Европе.
— Кажется, Том говорил, что ты регулируешь производство синего сукна?
— Да. Это лучшая ткань во всей Англии. Мы держим высокие цены, производя небольшие партии. Пока никто не смог добиться такого цвета. Я хочу попытаться производить синее с зеленым оттенком и, возможно, с золотистым.
— Когда ты говоришь о шерсти, твои глаза сверкают, — заметил он.
Элизабет рассмеялась:
— Теперь ты понимаешь, почему придворный никогда бы не мог стать моим мужем. Я слишком занята работой. О, я с радостью подарю мужу детей. Но никогда не буду сидеть у огня и прясть, если на полях кипит работа!
— Очень редкий мужчина сможет жить с тобой, Элизабет Мередит!
— Не редкий, а храбрый, — поправила она.
— Это верно, — согласился он смеясь.
Элизабет оставила его наблюдать за стрижкой овец, а сама вернулась в дом.
"Дерзкое приключение" скоро вернется из Северной Европы, и Элизабет не терпелось узнать, как шла торговля в этом году.
Остаток дня она провела в библиотеке за счетными книгами. С болезнью Эдмунда эта работа легла на нее.
Сегодня Эдмунду стало чуть лучше. Голос у него немного окреп, левая рука двигалась, но правая была неестественно согнута, как птичья лапа. Отец Мата отнес его в зал и усадил на стул. Уильям принес игорный столик и предложил Эдмунду сыграть в "Зайца и собак". Мейбл, которая всю ночь провела на ногах, прилегла отдохнуть.
— Где шотландец, дорогая? — спросил Томас, открывая дверь. — Я думал, ты не спускаешь с него глаз!
— Следит за стрижкой овец.
— Думаешь, это поможет ему, когда он решит остричь тебя? — съязвил Томас.
— Уж скорее я остригу его, — заявила девушка своему восхищенному родственнику. — Он так предан отцу, что придется соблазнить его, прежде чем он поймет, как я права. Конечно, он будет удивлен, поскольку не думает, что девственница способна прибегнуть к подобной тактике. Но моя мать привела в этот дом любовника, а мои сестры спали с будущими мужьями до свадьбы. Я набралась достаточно опыта, чтобы знать, что делаю.
— Верно, — пробормотал Томас. — Но может, ты поделишься своими планами со мной, дорогая Элизабет? Или меня, как и остальных членов семьи, ждет сюрприз?
— Но ты же любишь сюрпризы, дядюшка, — коварно заметала Элизабет. — Я точно это знаю и поэтому буду держать свои планы при себе.
— Кровь Господня, думаю, бедняга понятия не имеет, какая ты интриганка, дорогая, — фыркнул лорд Кембридж. — Но не будь чересчур самоуверенной! Он умен и, если не будешь осторожна, перехитрит тебя.
— Никогда! У него слишком чистое сердце.
Томас понимающе усмехнулся:
— Элизабет, дорогая, по-моему, ты в него влюбилась.
— Может, и так. А теперь оставь меня, дядюшка. Мне нужно внести целую страницу цифр в мои счетные книги, и только потом я буду свободна. Как все это делал Эдмунд? Ума не приложу. Я считала себя трудолюбивой, но он горы сворачивал, а со стороны все казалось проще простого!
Томас кивнул и, послав ей поцелуй, ушел.
Когда Элизабет поднялась, оказалось, что ее пальцы все в чернилах. Она поспешила к себе и, войдя в комнату, обнаружила, что Нэнси, как ни странно, приготовила ванну.
— Благослови тебя Боже! — воскликнула она.
— Не касайтесь платья своими грязными лапами! — предупредила Нэнси, помогая хозяйке раздеться. — Сейчас подолью горячей воды из котелка, и садитесь в воду.
Элизабет кивнула и, войдя в дубовую лохань, присела и блаженно вздохнула.
— Скоро ужин, вот я и подумала, что вам лучше вымыться прямо сейчас, — заявила Нэнси.
— Да, я ужасно устала. Куда легче скакать по полям! Когда Эдмунд поправится…
Она осеклась и вздохнула:
— Почему это я думаю, что со временем ничего не меняется? Эдмунд уже стар. Когда он оправится, то вместе с Мейбл переберется в коттедж. Он управлял Фрайарсгейтом больше пятидесяти лет.