На самом деле ее сердце колотилось, и она чувствовала себя далеко не такой смелой, какой хотела казаться. Он такой большой… везде.
От сестер она знала, что происходит между мужчиной и женщиной. Но просто не представляла, каким огромным может быть мужское достоинство.
— Если я лягу в эту постель, — мрачно предупредил он, — для нас обоих возврата не будет. Ты не сможешь обвинить меня в насилии.
— Но зачем это мне? — удивилась она. — Ты ведь мой мужчина.
— Если ты девственница, я погублю тебя. Кто захочет взять в жены такую, как ты?
— Я девственница… и не хочу никого, кроме тебя.
— Но я не смогу остаться с тобой, когда мои дела здесь будут закончены. Мне придется вернуться в Грейхейвен, — попытался он урезонить ее. — Ты сама это понимаешь.
Элизабет протянула ему руку.
— Иди сюда, — тихо сказала она.
— Но если… — забормотал он.
— Ты возьмешь мою невинность, и тогда с этим барьером, что стоит между нами, будет покончено.
Бэн судорожно сглотнул и, собравшись с силами, повернулся к ней спиной и отошел.
— Нет, девушка. Я не обесчещу тебя.
Элизабет спрыгнула с кровати и бросилась к нему. Нежное стройное тело прижалось к загорелому и мускулистому. Маленькие ладошки сжали его лицо.
— Только посмей убежать от меня, Бэн Маккол! — пригрозила она. — Это тебя недостойно!
Самообладание Бэна имело свой предел. Он с силой, стиснул ее и стал целовать с яростью, вызвавшей озноб во всем ее теле.
— Ты — дерзкая ведьма, Элизабет Мередит, и то, что случится между нами, только твоя вина! Ты это понимаешь?
Сейчас ее сердце вырвется из груди! Она таяла от жара их тел.
— Да, — свирепо прошептала она. — Да!
— Пусть будет так, — простонал он, подхватил ее на руки и осторожно положил на постель. — Я хотел тебя почти с той минуты, как впервые увидел, — признался он.
— Знаю. Ты не слишком хорошо умеешь скрывать свои чувства.
Она притянула к себе его голову и одарила головокружительным поцелуем.
— Я не учил тебя так целоваться, — ревниво бросил он.
— Не учил, — согласилась Элизабет. — Ты был первым, кто поцеловал меня. С тех пор я целовалась с другими, но больше никогда не буду. Для меня существуешь только ты один, — поклялась она.
— Когда-нибудь у тебя будет муж.
— Ты считаешь меня настолько бесчестной? Думаешь, у меня будет другой мужчина, после того как я отдам тебе свое целомудрие? — возмутилась Элизабет. — Не будет у меня другого! — Ее тонкие пальчики ласкали его затылок. — Но тебе придется подсказывать мне, что делать…
Он вздрогнул и прикрыл глаза. Это настоящее сумасшествие.
Элизабет покрывала легкими поцелуями его лицо. Бэн обреченно покачал головой. Нет смысла отрицать, что он возбужден. В конце концов, он смертный. Не святой. Она нежная. Мягкая. Благоухающая. И так хочет, чтобы ее любили. А он любил ее.
Бэн открыл глаза и взглянул в прелестное личико.
— Тебе говорили, что в первый раз может быть больно? — тихо спросил он.
Его большая рука откинула с ее лба светлые волосы. Элизабет кивнула, и он заметил проблеск страха в ее глазах.
— Я не буду спешить и подготовлю тебя, милая, — пообещал он.
— Я доверяю тебе, Бэн, — торжественно и покорно ответила она.
— Коснись меня, — нежно улыбнулся он. — Дай волю своим хорошеньким ручкам. Трудно бояться того, что знаешь, Элизабет. Мужчины любят прикосновения не меньше женщин.
Он лег на спину.
Она приподнялась на локте и стала изучать его. Первое впечатление подтвердилось. Он большой. Очень большой. Она застенчиво провела рукой по его груди. Кожа была гладкой и теплой. Скользнула к упругому животу, но тут же отдернула руку, потому что впервые видела обнаженного мужчину.
Бэн ничего не сказал. Тогда она принялась целовать и лизать его соски. Бэн блаженно вздохнул. Осмелев, она уселась на него и стала гладить широкую грудь, перемежая ласки поцелуями.
В ответ он стиснул ее маленькие грудки и стал играть с ними, нежно гладя набухшие полушария. Теребил соски, пока они не затвердели. Когда она наклонилась, чтобы поцеловать его в губы, Бэн схватил ее в объятия и вновь уложил на спину.
Она ахнула, и он успокоил ее поцелуями. Она немного затихла, но тут же напряглась, когда его пальцы запутались в треугольнике золотистых волос между ее молочно-белыми бедрами.
— Легче, девушка, — прошептал он.
Его палец скользнул вдоль пухлых створок лона, и Элизабет задрожала.
— Меня никогда раньше не касались там… — призналась она.
Ее слова стали сильнейшим стимулом для него. Он первый!
Бэн проник между створками розовой раковины и нашел крохотный узелок плоти, который возбудит ее и подарит наслаждение. Он коснулся этого узелка, и она затрепетала, словно предвкушая разгадку тайны. Она уже повлажнела, но еще не была готова. Он осторожно потер крохотный бутон кончиком пальца.
Элизабет беспокойно задвигалась. Что он делает? И почему?
Но инстинкт твердил, что не нужно противиться. И она подчинилась этому инстинкту.
Он продолжал гладить чувствительный кусочек плоти, будя в ней непонятные ощущения. И вдруг ее охватило слепящее наслаждение. Она вскрикнула. И еще раз, уже громче.
Их взгляды встретились, и она увидела в его серых глазах восторг. Восторг оттого, что он смог дать ей удовольствие.
— Тебе хорошо? — прошептал он.
— Да, — выдохнула она, прежде чем снова вскрикнуть: его палец проник в нее на всю длину. — Бэн! Что ты делаешь?
— Хочу убедиться, что ты готова, — простонал он, ища губами ее губы.
Он весь горел от нетерпения поскорее овладеть ею. Наполнить ее своей плотью и услышать крик наслаждения, когда их тела сольются. Он понял, что Элизабет готова его принять. Ее любовные соки обильно текли, заливая его руку.
Он отнял палец и стал обсасывать его, наслаждаясь ее вкусом. Сейчас он взорвется!
Элизабет тяжело, прерывисто дышала.
— Бэн… — испуганно пролепетала она.
— Я не могу остановиться, Элизабет, — почти всхлипнул он. — Не могу!..
— Знаю, — пролепетала она. — Сделай это! Пожалуйста!
— Господи, милая, не надо бояться, — взмолился он. — Я постараюсь быть очень нежным.
Он развел ее бедра и устроился между ними.
Она ощутила, как наконечник его копья проникает в нее, и застыла, не смея шевельнуться. И не осмелилась открыть глаза, но чувствовала, что ее пронзают железным стержнем. Она старалась взять себя в руки, ибо сама устроила эту встречу. Но, кровь Господня, он так велик!
— Если станешь сопротивляться, даже не желая этого, будет еще больнее, — предупредил он, прежде чем преодолеть последний барьер.
Элизабет задохнулась. Она хотела этого. Хотела его! И, взяв себя в руки, сделала то, что, по словам Бэнон, дает мужчине наслаждение, — обвила ногами его талию и охнула:
— Скорее!
Он не нуждался в дальнейших поощрениях и, слегка отстранившись, вонзился в ее податливое тело, ощущая, как под его властным напором рвется хрупкая преграда. На секунду остановился, давая ей привыкнуть к его вторжению, после чего стал медленно, осторожно двигаться в тугом, тесном лоне, принявшем его.
Придавленная потным мужским телом, Элизабет испытывала поразительное ощущение собственной власти. Она прижимала его к себе, пока он трудился над ней. И едва не зарыдала, когда ее страхи улеглись, уступив место ее желаниям.
— О Бэн! Любовь моя! Дорогой! — воскликнула она почти в беспамятстве.
Он не мог ею насытиться! И сладкие слова ее нарастающей страсти еще больше возбудили его похоть.
— Элизабет! Мой ангел! Ты моя! Наконец-то моя, — всхлипывал он, нежно целуя ее мокрые щеки.
— Не останавливайся… — молила она.
— Я и не смогу. Я никогда не хотел женщину так сильно!
— Видишь?! — торжествующе воскликнула она. — Я говорила, что мы предназначены друг для друга!
Она неожиданно охнула, сраженная наслаждением, волнами прокатывавшимся по телу. Сознание того, что его страсть так разожгла в ней желание, дало ему ощущение невероятного могущества. Он хотел ее. Нуждался в ней. Она нужна ему, как глоток воздуха. Как сама жизнь!