— Ты была бы шокирована еще больше, если бы увидела, как я сижу на лошади в штанах из голубого фрайарсгейтского сукна!
— Наверное, — усмехнулась Филиппа. — Но цвет тебе идет. Похоже на оленью шкуру. Я всегда любила этот светло-коричневый оттенок. Но увы, мне он совсем не идет — лицо кажется желтоватым. Зато ты со своими золотистыми волосами прекрасно в нем смотришься. Вот только корсаж ничем не отделан, да и прямые манжеты чересчур просты, и твой головной убор тоже.
— Зато платье идеально подходило для поездки, — возразила Элизабет. — И как только я выражу почтение королю и королеве, немедленно вернусь в дом дядюшки и переоденусь во что-нибудь более приличное. Но Анна оценит мое желание поскорее предстать перед ней. Она поймет, почему я так спешила, что даже не успела переодеться.
— До чего же ты расчетлива! — заметила Филиппа, пока ее служанка Люси укрепляла французский капюшон с вуалью.
— Я часто бываю на рынках скота, дорогая сестра, и торгуюсь не хуже любого мужчины, — усмехнулась Элизабет. — Правда, я не способна стать важной придворной дамой, но знаю, что иногда следует уступить, чтобы получить желаемое. Для того чтобы это усвоить, не обязательно жить при дворе.
— Полагаю, ты права, — согласилась Филиппа, немного подумав.
Сестры в сопровождении служанок вышли из дома и спустились к барке. Как раз наступило время между отливом и приливом, и суденышко быстро миновало город, проскочило под Лондонским мостом и причалило к пристани Гринвичского дворца. Выбежавшие слуги помогли им выйти из барки.
— Гребите к причалу гринвичского дома, — распорядилась графиня Уиттон. — Мы останемся здесь, и сегодня вы нам больше не понадобитесь.
— Да, миледи, — вежливо ответил барочник.
Женщины пересекли газоны и оказались во дворцовом саду. К облегчению Элизабет, она увидела толпу придворных, окружавших короля и будущую королеву. Вместе с Филиппой она направилась к Генриху и Анне и присела в глубоком реверансе.
— Смотри, милая! — весело воскликнул король. — Графиня Уиттон и ее сестра пришли выразить тебе свое почтение.
Анна мельком взглянула на Элизабет и в упор посмотрела на Филиппу.
— Вы пришли выразить мне свое почтение? — осведомилась она.
Элизабет затаила дыхание.
— Прежде всего следует выражать почтение королю, ваше высочество. И только потом — королеве, — спокойно ответила Филиппа.
— Хорошо сказано! — хмыкнул король, прежде чем его вспыльчивая жена стала допытываться, какую именно королеву имеет в виду графиня.
Он видел, как тяжко приходится Филиппе, и по достоинству оценил ее преданность. Его взгляд упал на Элизабет.
— Ты ответила на просьбу моей жены и приехала ко двору, мистрис Элизабет. Я польщен и удивлен.
На просьбу? Элизабет чуть не рассмеялась.
— Мне оказали большую честь, попросив приехать ко двору в столь благоприятное время. Моя мать шлет уверения в своем почтении вашему величеству и вашему высочеству.
— Все еще замужем за своим шотландцем? — спросил король.
— Да, ваше величество.
— Насколько я понял, ты пошла по стопам своей матери? — не унимался Генрих, подозрительно щуря маленькие голубые глазки.
— Боюсь, что так, ваше величество. Похоже, у меня слабость к шотландским джентльменам, как может припомнить ваше величество по моему предыдущему визиту.
Филиппа нервно ткнула сестру в бок. Король понимающе фыркнул.
— Один из этих джентльменов все еще здесь. Уверен, что ты возобновишь старое знакомство, мистрис Мередит.
— Мистрис Хей, ваше величество, — мягко поправила Элизабет. — Моего мужа зовут Бэн Хей.
— Бэн? Странное имя.
— Оно означает "красивый", и действительно он очень красив. И так же огромен, как ваше величество.
— Неужели? — обронил король. — Он не приехал с тобой ко двору?
— Нет, ваше величество. Он управляет моим поместьем и остался дома по необходимости. Он очень привязан к земле.
— И потому позволил тебе уехать?
Голубые глазки снова прищурились.
— Он никогда бы не посмел противиться приказу короля, — заверила Элизабет.
— Значит, ты укротила своего шотландца, мистрис Хей, — кивнул король.
— Так оно и есть, ваше величество.
Генрих громко рассмеялся.
— Вы обе можете прогуляться с нами, — сказал он.
Сестры смешались с толпой удостоенных чести придворных. Филиппа на ходу перебрасывалась несколькими словами с знакомыми.
Наконец жена короля выразила желание сесть. Слугам было велено принести удобный стул.
— А вы продолжайте прогулку, господин мой, — сказала она мужу. — Я знаю, как вы любите гулять. Но позвольте моей подруге составить мне компанию.
— Кого вы выберете? — спросил король.
— Элизабет Хей, разумеется. Подойдите, Элизабет, и посидите со мной на зеленой травке, — пригласила молодая королева.
Элизабет повиновалась. Король и его окружение проследовали дальше.
— Приятно снова видеть ваше высочество, — пробормотала Элизабет.
— Анна, просто Анна, особенно теперь, когда мы остались одни. Анна, во имя всего святого. Слава Богу.
ты приехала.
— Ты не оставила мне выбора, — усмехнулась Элизабет. — "Приказываю явиться ко двору…" — было написано в твоем письме. И это весной, когда во Фрайарсгейте так много дел!
— Побоялась, что, если просто попрошу, ты не приедешь, — призналась Анна.
— Так я и знала, — вздохнула Элизабет. — Но что случилось? Ты замужем за королем. Носишь его дитя. В июне тебя коронуют. Разве не этого ты добивалась? Чего еще может желать женщина?
Прекрасные глаза Анны Болейн наполнились слезами, которые она поспешно сморгнула.
— Да, — прошептала она, нервно кусая губы, — у меня есть все… и даже больше. Но все ненавидят меня за это. Считают, что мне следовало стать любовницей короля, и тогда им достались бы все плоды принесенной мной жертвы. А когда я надоела бы королю, они выдали бы меня замуж за богатого старика. Он щедро заплатил бы им за привилегию взять в жены бывшую фаворитку короля Генриха, Но все это не для меня! И я сдалась только в прошлом сентябре. А до этого десять лет держала его на расстоянии! Ты знаешь, я по натуре не распутна, хотя все считают меня именно таковой. Собственный отец не желает со мной разговаривать. Он уверен, что, сменив на троне королеву Екатерину, я обесчестила семью. По его мнению, фаворитка — куда более достойное звание для такой, как я. Моя мать встречается со мной тайно, поскольку отец запретил ей видеться со мной. Мой дядя Норфолк тоже недоволен, хотя использует мое высокое положение для своих целей. Моя сестра мне завидует, потому что я добилась того, чего не смогла добиться она. Мой братец Джордж не видит никого, кроме себя. И не обращает внимания даже на свою жену, хотя тут я его не виню: Джейн — глупое, претенциозное создание, лишенное ума и обаяния. К тому же она честолюбива, хотя не пойму, чего эта женщина хочет добиться. Я одинока, Элизабет. У меня никого нет.
— Есть муж, который тебя любит, — возразила Элизабет.
— Любит? Нет. Уже нет. Возможно, любил в самом начале. Возможно, его увлекала погоня. Но теперь? Нет. Ему ничего от меня не нужно. Кроме сына, разумеется. Если родится мальчик, я в полной безопасности. Если же нет — не знаю, что со мной будет, — в отчаянии призналась Анна. — То, что было мечтой, превратилось в кошмар.
— Подобные изменчивые настроения часто посещают беременных, — попыталась успокоить ее Элизабет. — Но теперь я здесь и сделаю все, что от меня зависит, лишь бы ты избавилась от своих страхов.
Она взяла ледяную руку королевы и стала растирать, пытаясь согреть холодные пальцы.
— А ты иногда приходила в отчаяние? — допытывалась Анна.
— Я забеременела без благословения церкви, — усмехнулась Элизабет. — Видишь ли, я соблазнила Бэна в то лето, когда вернулась домой. Мы заключили временный брак. Потом настала осень, и он вернулся в Шотландию. Я была в бешенстве, потому что мы любили друг друга, но он все-таки уехал. После Двенадцатой ночи я поняла, что ношу ребенка. Я твердила себе, что дети даже во временном браке считаются законными. И не послала за Бэном. Но послала за матерью и гордо объявила, что беременна. И что у Фрайарсгейта будет новый наследник или наследница.