Но это случилось. И теперь и ей, и Кристиану предстоит платить по счетам.
Она с нетерпением ждала, когда он скажет хоть слово. Внешне он был спокоен, но глаза смотрели настороженно. Она не могла ничего прочесть в его лице.
– Если о моей беременности узнают, на меня тут же налетят журналисты. Я уже пережила один такой скан дал и второго не переживу. Просто не могу.
От одного воспоминания о давних событиях у нее вспотели ладони, а в желудке неприятно заныло. О, она отлично помнила те ужасные дни, когда папарацци осаждали виллу Монделли, сделав ее пленницей в собственном доме. Ей никогда не было так страшно и одиноко.
– Если я смогу надеяться, что ты поддержишь нас, когда это потребуется мне или ребенку, я снова смогу заснуть, – произнесла она.
Кристиан взял бутылку с бурбоном, достал бокал и, щедро плеснув туда жидкости, протянул ей. Она покачала головой.
– Ну конечно. – Он жадно отпил сам. – Ты же беременна. Ты сегодня не пила?
– Маленький бокал шампанского, для тостов, – и все.
Поднявшись, он подошел к окну и стал задумчиво разглядывать открывавшийся вид.
– Ты мне поможешь? – настойчивее спросила Алессандра. Она должна была это узнать, хоть и не представляла, что будет делать, если он откажет ей. Сломается? Уйдет в монастырь? Нет, она не сделает ни того ни другого. Ради зародившейся в ней жизни она выдержит.
– Так что? Ты поддержишь ребенка? Ты станешь ему отцом?
У Кристиана звенело в ушах. Звон не умолкал с того момента, как Алессандра сообщила ему о своей беременности. Он смотрел на ее пока еще плоский живот под сиреневым платьем. Ничто пока не говорило о том, что там, внутри, зародилась новая жизнь.
Жизнь, которую они создали вместе.
Его ребенок.
Он станет отцом.
Подумав об этом, он вдруг вспомнил собственного отца. Он ушел из семьи, когда Кристиан был еще совсем малышом, и память не сохранила черт его лица. В его жизни от отца не осталось ничего, даже фотографий: мать сожгла их все. С детства они с матерью были вдвоем. Жизнь матери была полна обиды и злости. Она стала такой потому, что отец бросил их.
Он никогда так не поступит.
Он поднял взгляд и посмотрел Алессандре прямо в глаза, полные страха и неуверенности. Она изо всех сил пыталась казаться храброй, но руки у нее дрожали. Она то и дело прикусывала нижнюю губу в ожидании ответа.
Он знал, как он должен ответить.
– Да, – кивнул он. – Я поддержу и тебя, и ребенка. Но взамен я прошу тебя выйти за меня замуж.
Гребень, поддерживавший волосы Алессандры, слегка царапал ее кожу с самого утра, но сейчас эта боль почему-то показалась ей невыносимой, и она выдернула его, вскакивая и убирая волосы с лица. Она молчала, не в силах подобрать слова.
– Понимаю, для тебя это шок, – наконец проговорила она. – Но брак?..
– Да, брак.
Она покачала головой:
– Пожалуйста, не говори того, о чем утром, взглянув на ситуацию трезво, будешь жалеть.
– Утром ничего не изменится. Ты по-прежнему будешь беременна.
– И по-прежнему не захочу выходить за тебя.
– Алессандра, – он старался говорить сдержанно, – подумай сама! Это же очевидно. После нашей свадьбы у ребенка будет статус.
– Мы живем не в девятнадцатом веке. Теперь ни кто не смотрит косо на детей, рожденных вне брака.
В глазах Кристиана сверкнуло чувство, которого она не понимала.
– Ребенку нужны оба родителя. Ты знаешь это не хуже меня.
Ей хватило бы и одного, горько подумала Алессандра. Ее отец был жив, но он так и не стал для нее настоящим папой. Он отказался от нее сразу же после рождения. К моменту, когда ей исполнилось год, он успел пропить и проиграть их дом, отдав ее и Рокко на попечение собственного пожилого отца.
Ей казалось, что она внезапно получила удар под дых. Предложение пожениться было последним, чего она ожидала от Кристиана. Максимум, на что она рассчитывала, – открытая поддержка для нее и ребенка, да и это казалось ей недостижимой мечтой, учитывая, что Кристиан Маркос боялся серьезных отношений как огня. На его фоне сам Казанова показался бы монахом. Ни на что более серьезное она не надеялась и была готова к тому, что Кристиан будет появляться в их с ребенком жизни когда захочет и так же неожиданно исчезать. Она готова была просить его не представлять ребенка многочисленной веренице «тетушек». Словом, она была готова к любому сценарию. Кроме предложения о браке.