Мягкий ковер скрыл звуки моих шагов. А когда шла по нему, вспомнила о причуде хозяйки о холодных полах под ее голыми ступнями. «Интересно, почему здесь ковер?» – подумала я и толкнула дверь в сад. Стекло немного зазвенело, когда дверь дернулась, но тут же затихло. А вместо звонкого звука появился тихий перелив воды искусственных фонтанов, шелест листьев, загулявших под напором сквозняка, негромкие похлопывания по куполу – снаружи начинал моросить дождь. Я остановилась на входе, выискивая того, кто прислал за мной. Но кроме естественных звуков самого сада ничто не говорило о постороннем присутствие живого двуногого существа.
– Эй! – стараясь не сильно кричать, позвала я. В ответ никто не ответил. – «Никого?» – подумала и вошла внутрь.
– Нуа-Киала, вы здесь? – прикрыла я дверь и вновь осмотрелась. – Странно, – я начинала нервничать. – Здесь кто-нибудь есть?
Медленно двигаясь по дорожке из плит, я видела только вазоны с кустами, тонкие деревца и каменные фигуры любовников, замерших в самых необычайных, но красивых позах и выглядящих так, словно вот-вот оживут. В глубоких нишах догорали светильники, а вокруг них пританцовывали тени. Около фонтана, созданного по подобию переплетения ручейков, тоже никого не оказалось, а я уж решила, что возможно гость не расслышал моего прихода из-за воды или задремал.
«Ну что ж, раз никого, пойду и я», – успела подумать и развернулась идти назад.
– Адания-шая, а я успел заскучать, – и к моему горлу прижали лезвие.
– Боги всех миров, сжальтесь, – прошептала я, замерев на месте и боясь лишний раз вдохнуть.
– Ты как всегда говоришь на своем непонятном языке, – за моей спиной раздался смешок. – Умоляешь?
– Да, – ответила я.
В мелодраме я бы гордо вздернула подбородок, сжала кулаки и плевалась бы проклятиями, показывая, что никто меня не сломает и с мерзкими нападающими я не торгуюсь. Я была бы гордой и прекрасной, как богиня. Но это в мелодраме. На самом деле я погружалась в самую пучину страха, когда еще немного и паника возобладает над рассудком, и я ни только буду умолять, я сделаю всё, что мне прикажут.
– Не дергайся!
Я вздрогнула и почувствовала, как лезвие полоснуло кожу, обжигающе и так больно, что из глаз потекли слезы, а мое плечо крепко сжали.
– Я не шевелюсь.
– Вот и не думай. И руки держи внизу.
– Хорошо.
Вначале ничего не происходило. Или напавший не знал, что делать дальше, или возможно чего-то или кого-то ждал, но не об этом я тогда думала. Мои мысли спутались, мозг обрабатывал тьму ненужной информации. То, что должно было быть важным, перемешалось с мусором, поэтому я молчала. Казалось, мимо пролетает вечность или время исчезло, само понятие времени исказилось. И прежде чем снова услышала голос, я уже едва держалась на ногах, в любой момент могла потерять сознание и, скорее всего, моя жизнь бы оборвалась очень быстро лишь потому, что нападавший бы полоснул меня по горлу, решив, что я вознамерилась сопротивляться. Но он заговорил и вернул мне шаткое состояние внутреннего равновесия, будем говорить так – дал моральную пощечину.
Моего уха коснулось чужое дыхание, и я отчетливо расслышала в голосе превосходство и самодовольство. Конечно. Ведь адания-шая покорна, как настоящая рабыня.
– Я долго ждал. И знаешь, я никогда не отличался терпеливостью, – пальцы с моего плеча исчезли, но уже через секунду меня схватили за волосы, сжали в кулак и потянули голову назад. Я не хотела его видеть, надеялась, что если не увижу, то смогу убедить отпустить меня. Но мне пришлось посмотреть ему в лицо. И я узнала, – Страшно, адания-шая? Теперь ты боишься меня или всё так же глупа и самоуверенна?
– Ты?
– Узнала. Ты обещала запомнить и сдержала свое слово. Но я немного разочарован, – прошептал он, дернув меня за волосы и снова обжигая дыханием мое ухо и щеку. – Ты не узнала меня на торгах, не узнала и позже. Неужели шуара так сильно меняет образ в голове? Ты не запомнила моего голоса, запаха, глаз? А я помню всё. Каждую секунду рядом с тобой.
– Зачем ты пришел?
– Забрать то, что принадлежит мне – твою жизнь.
Меня отпустили столь же внезапно, как и напали, толкнули в спину. Я упала на колени и ладони, попав рукой на острый камень около фонтана. От боли вскрикнула, перед глазами замелькали звездочки, такие крохотные и суетливые, как живые блестки. Но и оставить меня в покое не собирались. Он не лгал. Он пришел забрать то, что считал своим, считал, что он хозяин, а я его рабыня, возомнившая, что могу дать отпор. И за свою наглость я должна заплатить. А ошейник, подобранный, как украшение, напомнил о моем истинном статусе – мою шею сдавило кольцом, я выгнулась дугой, хватая воздух ртом и цепляясь пальцами за тонкий металл на своей шее. И мне было на самом деле не страшно, я боролась инстинктивно, тело боролось, разум боролся, но душа, если она есть, а тогда мне казалось, что она всё же есть и она отдельна от тела, прекратила борьбу.