— Речешь, словно, былины сказываешь, — Бекетов грустно улыбнулся. — Не привык я, что так бывает. Неужто вот тако просто всё: добро за добро?
— Ну… не только, — смутился Дурной. — Мы им равную долю в добыче обещали. Это тоже поспособствовало.
Среди казаков прокатился негромкий смешок.
— И велика добыча была? — подал, наконец, голос незнакомец по левую руку от Онуфрия.
Санька сначала промолчал, демонстрируя всем своим видом: а ты кто такой, дядя? Но ответил, не менее демонстративно повернувшись к Кузнецу.
— Мы ж богдойцев не разбили. Я дурак, что полез на них — тех уж слишком много было. Наверное, с тысячу мы положили, но много больше живыми ушли. В порядке и при знаменах. Так что добыча не особо велика. Еды, считай, совсем не было. Коней меньше двух десятков. Вот оружия всякого да одежды много. Я лучшее отобрал и тебе привез, Онуфрий Степанович — можешь в Якутск отправить.
— А порох? — Кузнец спросил таким тоном, что ясно: здесь казаки на таком же голодном пайке сидят.
— Немного взяли, — уклончиво ответил Дурной. — Но нам и самим его не хватает. Мы же две пушчоночки у богдойцев умыкнули. Теперь хоть есть чем Темноводный оборонять. А свинца вовсе не было.
— Ты, Сашко, иди, пожалуй, — оборвал вдруг допрос Кузнец. — Обожди меня у пороховой избы. Я там тебе ядер для пушек дам — мы весной по округе 350 штук наковыряли.
Удивленный Санька встал и вышел. Что за тайны приказной разводит?
Глава 4
— От сынов боярских на Амуре продыху не стало! — злой Кузнец пришел к пороховой, наверное, через час.
— От сынов? — удивился Дурной. — Ты про Бекетова, Онуфрий Степанович?
— И про ево! — рыкнул приказной. — Это ты с чего-то Петрушке в рот смотришь, а вон та еще…
Кузнец не договорил.
— Но ладно бы Бекетов. Тут же Сатана еще одного послал.
— Это тот, что слева сидел?
— Он, проныра. Пущин. Федор. Не слыхал?
Санька пожевал губу, но, к удивлению, не вспомнил про такого дворянина на Амуре. Странно. Может, началась уже альтернативная история?
— Не слышал, приказной. А кто таков?
— Из томских служилых. Токма он там семь годов назад в смуте замазался. И сослали Федорку в Якутск пятидесятником. Отправил воевода Пущина на Аргунь инородцев ясачить, да не задалось у ево. Людей растерял, ясаку не собрал, по реке в нуже сплавился и вот ко мне прибился… Ишшо один. Ровно кто в реке котят топит, а я сижу и подбираю. Ничо… Дострою дощаники и ушлю ево в Якутск.
Теперь Саньке понятно стало, отчего так неуютно чувствовал себя Кузнец. Вроде и приказной, а вокруг слишком много начальства. Поучают еще, небось. В такой ситуации и дельные советы бесят.
«Видно, потому он меня сюда и услал, — догадался Дурной. — Чтоб наедине поболтать».
Но Кузнец молчал. Внутри приказного кипело — видать, непростые разговоры велись за спиной у беглеца из будущего.
— Мне надо бояться? — прямо спросил Санька.
— А? — Онуфрий резко вышел из своих дум. — Да не… Хватит тебя уже по порубам таскать… Ты мне вот чего скажи: силен ли еще тот богдойский воевода? Далеко ли ушел? И чего ждать?
Интонации выдали Кузнеца — он ждал пророчеств. И, как назло, именно сейчас Санька не мог использовать своё послезнание — ведь сам уже вмешался в ход истории. Несильно, но с непредсказуемыми последствиями.
— Несильно мы его потрепали, — вздохнул атаман Темноводного. — Не более тысячи положили. Вот и считай, сколько осталось — ты лучше его войско изучил. Важно то, что он сохранил самые боеспособные войска.
Кузнец считал и мрачнел.
— Думаешь, вернется?
— Минандали? Нет! Он же издалека пришел. Из столицы богдойской. Туда и пойдет…
Дурной задумался. В реальной истории Минандали смог выдать неудачу за частичный успех. Мол, я русских бил в хвост и в гриву, да еда кончилась. Вот и вернулся. И, видимо, Пекин успокоился. А теперь? Теперь цинский генерал понес гораздо более сильные потери.
«Да не! — успокаивал беглец из будущего сам себя. — Маньчжурские части он же сберег. А кто будет считать побитых дикарей с севера! Так что можно отчитаться императору также: рубал, пока рука не устала… Хотя…».
— Того воеводы нам бояться не надо, приказной. Он ухал в столицу и не вернется. А вот в Нингуте сидит Шархуда — ты с ним прошлым летом воевал на Шунгале. Вот того не обманешь. Он понял, что мы Минандали побили. Понял, что у нас сила есть. И будет своих готовить пуще прежнего. Он точно вернется.
Кузнец странно смотрел на Дурнова.