Чубарь надеялся, что после такого дела Патолю станут судить. Но надеялся напрасно. Того только выгнали из отряда.
Чубарю хотелось остаться на месте, теперь он знал Поцюпу, был знаком с хромым Шандовым, наконец, знал о том, что где-то в Забеседье находится подпольный райком…
А Шпакевич, наоборот, не желал расставаться с Чубарем. Чуть ли не два дня кряду он уговаривал Родиона, чтобы тот не отставал от спецотряда. При этом Шпакевич брал только одним — не вечно будет стоять такая погода, придут холода, потом совсем ляжет зима, а зимой… Словом, зимой не всякому зверю находится укромное местечко в округе, не то что бездомному человеку. Не иначе Шпакевич докучал этим и командиру отряда Карханову, потому что тот, встретив Чубаря, спросил:
— Как вы решили? С нами останетесь?
— Ещё не надумал.
— Так думайте. Мы простоим здесь не больше недели, а потом двинемся дальше. Я не настаиваю, чтобы вы шли с нами. Я уже говорил это. Но и отказывать вам не стану.
Тем не менее и в конце условленной недели в Чубаревой голове ничего не прояснилось. Когда он начинал думать об этом, саднило в душе, будто он действительно изменял кому-то, решаясь снова уйти далеко от Веремеек.
Со временем он наконец понял, откуда такое ощущение: от бездеятельности.
А пока Чубарь маялся, благо условия позволяли — его никто не подгонял и не прогонял. Правда, иной раз он чувствовал неприятную тяжесть, однако это быстро проходило, достаточно было вернуться из очередного задания Шпакевичу, как все становилось вроде бы на место.
Вот и теперь сомнения недолго мучили Чубаря — тем более что скоро появился Шпакевич, за которым ходил куда-то тот самый партизан, что сопровождал накануне Карханова с Чубарем в Кулигаевку к Сидору Ровнягину. По всему было видно, что он приставлен к командиру отряда. Широкоплечий, крепкий и, судя по всему, вышколенный жизнью адъютант по фамилии Князев, казалось, не двигался, а мгновенно и почти незаметно перемещался с одного места на другое. Он никому не мешал своим присутствием, будто и вправду его не было рядом. И вместе с тем, как говорится, способен был вдруг возникать из воздуха. Это Чубарь заметил ещё тогда, как они ходили в Кулигаевку. Но в тот раз подобные свойства можно было объяснить глухой темнотой, которая способствует разным превращениям, помогает человеку делаться одновременно видимым и невидимым. А теперь стоял белый день. Значит, Князев действительно довольно успешно использовал свой прежний опыт в должности адъютанта командира отряда, но могло быть и иначе — он приобрёл такие качества за время пребывания в партизанах, где приходилось приспосабливаться ко всякому.
Кроме Князева выделялись тут ещё двое — Богачёв с Веткиным. Веткин, наверно, за свою жизнь привык к одиночеству: его славянское лицо и вся стать, немного кряжистая и одновременно ещё по-молодому лёгкая, обнаруживали ту сосредоточенность, что редко возникает на поверхности, как правило, теряется в глубине, за невидимой гранью. Другой, комиссар Богачёв, был, как нарочно, противоположностью начальнику штаба Веткину — высоченного роста, подвижный, хоть и не настолько, чтобы казаться быстрым или непоседливым, но даже с первого раза Чубарю нетрудно было понять, что и характер у него открытый. Возраста ни одного из них Чубарь не определил, но подумал, что они оба ему ровесники. И комиссар отряда, и начальник штаба держались с Кархановым без всякой натянутости, а тем более без всякого заискивания, зато почтение было полное. Странно, но Шпакевич с руководством отряда тоже вёл себя без заметного трепета, может, и вправду таил в душе штатское спокойствие.
— Ну, а теперь давайте вместе подумаем, как вам лучше идти, — начал Карханов, когда Шпакевич следом за Князевым перешагнул высокий порог пристройки, и почему-то посмотрел на Чубаря. — А идти на этот раз придётся далеко.
Сказав это, командир отряда достал из кожаной сумки, которая висела наискось от правого плеча к левому боку, обыкновенный школьный циркуль, поставил его острой ножкой на карту, как раз в том месте, где полагалось быть Веремейкам (карта на столе лежала крупномасштабная и совсем не военная, поэтому небольшие населённые пункты, вроде сельсоветов, на ней отсутствовали), а потом шагнул воткнутым в циркуль грифелем к линии фронта, где находились Сухиничи, Масальск, Юхнов, и ловко описал дугу, которая легла на карту половиной окружности.
— Хотя и говорят в народе, что ворона прямо летает, зато дома не часто бывает, однако нам, видимо, придётся выбрать этот путь, — Карханов показал циркулем расстояние между Беседью и Угрой и обвёл взглядом присутствующих: — Какие будут вопросы? Уточнения?