— Ну, а… группа семьсот девять?
— Находится в Рославле. Подчинена двести восемьдесят шестой охранной дивизии.
— Неплохо, неплохо, — не отрываясь от бумаг, совсем как заправский учитель, отреагировал на чёткость Чубаря командир отряда. — Ну, а теперь глядите сюда, — он подошёл к карте. — Вот где Рославль, а вот где Клинцы. Видите? Как раз между ними вам и предстоит идти за линию фронта. Поэтому не исключена возможность, что придётся иметь дело по дороге с этими двумя группами тайной полевой полиции. Кроме того, в промежутке между этими городами, по нашим данным, размещены части триста пятидесятого охранного полка одной из названных вами дивизий. Например, точно известно, что в Ершичах стоит первый батальон этого полка, а в Суроже — второй. К тому же, в Рославле находится штаб и некоторые части шестьдесят первого полка ландвера двести восемьдесят шестой охранной дивизии. Соображайте сами, какие препятствия могут оказаться на вашем пути. Я уже не говорю о густой сети полевых и местных комендатур на захваченной врагом территории. Кстати, вы запомнили их местонахождение, товарищ Чубарь?
— Кажется, в основном.
— Будем считать, что на первый раз достаточно и этого «в основном». В дальнейшем все равно придётся уточнять. Так вот — полевую и местные комендатуры, которые имеют свои военные и полицейские гарнизоны, тоже необходимо учитывать. Да и про армейские части, что могут встретиться на маршруте, не забывайте. Ну, а насчёт самой линии фронта и сомневаться не приходится. Чтобы проникнуть через неё, щёлку придётся искать особенно тщательно и с большим терпением. Пока об этом можно говорить только в общих словах, потому что насчёт линии фронта у нас сегодня нет никакой ясности. Тем более усложняется ваша задача — провести группу в таких условиях на ту сторону и доставить разведывательные данные, мало сказать, бесценные по содержанию. Персонально за группу приказано отвечать Гусеву, а вам, товарищи, надо тем временем заботиться о главном. Даже когда обстоятельства заставят расстаться с группой, и на такой шаг ради этой вот карты и этих документов надо будет пойти. Конечно, кое-что мы успели уже передать в Центр по рации, но сами видите, сколько тут материала — даже если полдня передавать, всего передать не успеешь. Поэтому остальное мы доверяем вам. Что же касается разработки вашего маршрута в деталях, то тут все в руках начальника штаба. Вскоре вы и займётесь этим. А сейчас — обедать, хотя по времени уже, наверно, полагалось бы полдничать. Кажется, так у вас говорят товарищи белорусы, когда садятся за стол ужинать?
— Так, — улыбнулся Чубарь.
— Видите, как выгодно знать народные обычаи, можно даже на каше сэкономить, — без тени шутки в голосе, но с весёлым лицом сказал Карханов, словно действительно обрадовался своему неожиданному открытию.
Тогда Чубарь объявил, не переставая улыбаться:
— Экономия невелика, если человек два раза на дню обедает. Это ежели сам обед пропустить, тогда и вправду можно кое-что сэкономить. Вот как мы сегодня.
— А-а, все-таки не забыли! — воскликнул Карханов. — Даром что солнца весь день не видать! — И так громко расхохотался, что стало слышно, наверно, даже за стенами мельницы.Потом утих и добавил, кивая на Веткина: — Это начальник штаба виноват, что мы сегодня без обеда остались. Ну, так и быть, зато хорошо пополдничаем. Во всяком случае, с аппетитом. Так?
Поскольку это «так» неизвестно к кому было обращено, никто на него и не ответил. Даже начальник штаба Веткин никак не отреагировал. Однако разговор этот даром не прошёл. Адъютант командира отряда, как всегда, не делая заметных движений, исчез из мельницы и вскоре вернулся с розовощёким и немного стеснительным молодым человеком в военном ватнике.
— Подавать, товарищ командир? — чуть запыхавшись спросил он, поднося руку к фуражке.
— Несите, — разрешил Карханов и сел на какую-то высокую треногу, которая до сих пор валялась в углу. — Что у вас сегодня?
— Крупеник с мясом.
— Ну что ж, суп так суп, абы не клёцки, — оживился Карханов.
— А почему вдруг такое непочтение к клёцкам? — будто разделяя словоохотливость командира, полюбопытствовал Богачёв.
— А кто его знает, — недоуменно пожал плечами Карханов. — Слышал где-то такое присловье, вот и вспомнил. Хотя клёцки — это тоже, наверно, белорусская еда. А, товарищ Шпакевич?
— Не знаю, товарищ командир, — отрываясь от стены, выпрямился застигнутый врасплох Шпакевич, но, подумав некоторое время, рассудил: — Мне всегда казалось, что клёцки едят на всем белом свете.
— Ну да, это… как жареный горох, — почему-то неуверенно отозвался со своего места тоже расположившийся у стоны Веткин. — Помните, как дед один в Жабыках накормил нас горохом? Не знали потом на марше, как дойти, все друг на друга оглядывались, даже шеи заболели.