На улицы опускался мрак. Вечерело. В банке отдыхали солдаты, после рутинного фронтового дня, некоторые рубились в карты, другие спали, третьи подкрепляли силы провиантом. За окнами гремел оркестр из взрывов, перестрелок и криков, но внутреннее помещение окутала своеобразная тишина, несмотря на то, что каждый новый взрыв его сотрясал, и с потолка валились куски штукатурки на головы отдыхающим. Скудноватое освещение с трудом рассеивало темноту, царящую в банковских стенах.
В холе появились два бойца, тот, что повыше в плаще, придерживал винтовку за ремень на плече, каска обшитая лоскутами подобно мочалке, бросала на лицо глубокие тени, придавая ему резкие черты. Во втором сразу узнали Верона укомплектованного висящим на груди автоматом с оптическим прицелом и дальномером.
― Сколько ранцев на этот раз? — не отрываясь от карточной партии, спросил один из солдат.
― Сегодня только парочка. — разочарованным, слегка грубоватым голосом, ответил боец, что повыше и тут же переспросил, — Кэп у себя?
― Угу, ждет тебя, правда у него уже черный корсар в гостях… ну да ладно, — махнул рукой игрок, — Вери иди к нам, сегодня хорошие карты, для тебя неплохая возможность отыграться.
Несколько солдат хихикнули. Верон похлопал высокому бойцу по плечу и отправился за игровой стол, некогда бывший банковской собственностью. Пыльные брошюрки «Аганьбанка» все еще валялись то тут, то там на салатовом кафельном полу. Солдат, со снайперской винтовкой грязно выругавшись, пошел к командиру на отчет.
Совсем недавно здесь хранили огромные запасы денег, в усиленной комнате невосприимчевой к взрывам со специальной системой охраны, четырехсот миллиметровой бронедверью и замком штурвального типа. Хранилище не отличалось большим размахом, окруженное разоренными ячейками, однако в нем, любой чувствовал себя абсолютно безопасно и свободно в нынешних-то условиях. Тяжелая дверь чуть прикрыта. При входе, установлен небольшой офисный стол охраны с винтажной лампой и радиостанцией, за которой лениво потягивался радист, а по совместительству замком и начштаба. Он сидел тут, так как в бронекомнату радиосигнал не поступал. Вообще штаб бригады состоял из четырех человек: командира, «многофункционального радиста», и двух офицеров, которые являлись глазами и ушами командира на поле боя, докладывали обстановку и расстановку сил. Изначально подразделение включало в себя более пяти сотен наемников, но за три года боев состав немного проредили, и на сегодняшний день в «Бримуне» осталось чуть больше трех сотен душ.
Подходя к хранилищу, снайпер услышала громкую перепалку на всеобщем. «Универсальный радист» по имени Киб сидел в наушниках перекошенных на голове таким образом, чтобы от его слуха не смогла уйти ни одна деталь творившаяся внутри. Справа от входа стоял боец с редкой бородой и черной с белыми саблями повязкой на голове. Пройдя мимо, проигнорировав взглядом охранника и замкома, девушка заглянула внутрь. Свет хранилища обеспечивала аккумуляторная лампа, установленная на полуметаллическом стеклянном столе. В углу базировался кожаный диванчик, рядом с входом такого же дизайна кресло, неподалеку у стены машинный аккумулятор и плитка с чайником.
За столом в ожесточенной дискуссии участвовало два офицера. Первый, одетый во все песочное с черным беретом на смуглой голове что-то доказывал на повышенных тонах второму, их командиру, здоровенному верзиле с короткой светлой стрижкой и уродующим лицо шрамом от осколка на подбородке в форме буквы «Y». Одной рукой он облокотился на стол, в глаза, сразу бросилось отсутствие фаланги на мизинце, другой рукой, сжатой в кулак, лупил по карте на столе. Черный берет снизил тон, спокойно произнес длинную фразу, развернулся и направился к выходу. Командир показал в след некультурный жест. На лице гостя играл холодный гнев, правый его глаз закрывала черная повязка, как у настоящего пирата. Рявкнув на бойца, удалился из помещения. Здоровяк сомкнул руки на затылке и прорычал проклятия в адрес всего мира.
― Я думаю, зайду позже, — снайпер сняла каску. Светлые волосы её коротко острижены, почти также как и у командира, лицо с немного крупноватыми чертами, дополняли глаза, цвета ореха и изящные светлые брови. Она была стройна и высока.
― Нет, нет, все нормально, проходи, присаживайся, рад тебя видеть, Лола, — сказал угрюмо командир, но в голосе читалась явное наслаждение от того, что девушка здесь, — как охота, удачная?
― Не особо, только парочка ранцев. Лежанок все меньше и меньше, Наб. Одна ошибка и во мне будет на две дырки больше. Семи мне вполне достаточно на сегодняшний день, больше не хочу. ― присаживаясь в кресло посетовала Лола.
― Скоро тут у многих лишних отверстий прибавится, этот кретин, наш черный корсар, приказывает завтра идти на штурм трешек. Поддерживать его ребят. Авиацию эти сыкунки теперь боятся применять, самоходки тоже жалко, а живую силу- нет, ресурс восполняемый.
― Ну и послал бы его… мы и так тут самые рабочие лошадки, зачем людей гробить за просто так…эти ранцы трешку превратили в укрепрайон, без техники к нему вообще не подобраться, — поддержала Лола.
― На словах все просто, но если завтра не пойдем на штурм, они нас премии лишат, а это, как никак, третья часть всех наших выплат.
― И во сколько начало?
― В семь часов утра, мы открываем представление, — Наб присел на диван и вздохнул.
― Значит надо готовить людей… сколько послать собираешься?
― Пока не знаю, думаю, первой роты будет достаточно. Все-таки надо этот проклятый укреп взять уже. Две недели он нам жить нормально не даёт… еще недавно, за это время десятки километров проходили, а тут сто метров преодолеть не можем…че за дрянь они там жрут, чтобы так воевать?
― Эта «дрянь», дорогой, называется любовь к Родине. Падет Аггания придет конец и всей стране. Это их сердце. Пути назад нет, если только в море топиться — Лола пожала плечами. Наб пристально посмотрел на неё, улыбнулся.
― Какая же ты у меня умная, — произнес без толики иронии, — нет таких крепостей, которые не смогли бы захватить Раеоонцы! Завтра, двадцать седьмого июня, эти трешки падут, я лично за этим прослежу! Покажу этому одноглазому псу Матонгу, как надо воевать! Сам пойду со всеми! — яростно произнес Наб.
― Ты просто мой герой, блин, — уже с явным сарказмом передразнила Лола.
― Жди тут, сейчас вернусь. — грузно встав с дивана, Наб направился к выходу.
Перед хранилищем все-ещё сидел Киб, писал что-то в планшет и напевал себе под нос мотив известной песни.
― Киби, какие новости?
― Да никаких, кэп, позиционка глухая, постреливают туда и сюда, головы боятся поднять. Трое раненых, Грон, Битс и Вин — легкие. Это все. А черный корсар, зачем приходил? — лениво, для приличия, поинтересовался «универсальный радист», на самом деле знавший все, что творится вокруг.
― Корсар жаждит грабежа, значит так, завтра в семь утра идем на штурм трешек, передай Дону, чтобы его ребятишки начищали стволы я возглавляю штурм! — с огоньком в глазах выпалил Наб.
― Ты с ума сошел, тех парней, что мы до этого угробили тебе мало, уроды жадничают на технику, а мы ни за что кровь проливай, да? — оживившись возразил Киб.
― Киби, завали хлеборезку и делай что говорю, не пойдем завтра на штурм останемся без денег, тебе это надо, не надо, мне это не надо, да никому не надо, мысль уловил? — лукаво спросил Наб, — в общем, это дело на твоём личном контроле, к завтрашнему утру все должно быть готово! — командир развернулся и отправился обратно в хранилище, но на секунду замешкавшись, обернулся, — да, и я не хочу, чтобы до утра меня беспокоили.
― Так точно, ваше сиятельство, будет исполнено! — с кислой и одновременно ехидной миной Киб отправился исполнять приказ.