С дивана поднялся мужчина в возрасте с черными усами, маленькими крысячими глазками и темными с проседью волосами.
― Какой же он черт его дери добрый, ― на хорошем всеобщем возмутился тот, — настоящий гребаный потоп, рейсы стоят, ничего в этом доброго не вижу, ну я командир, тебе что нужно?
― Пойдем выйдем, разговор есть.
Оба оказались в длинном коридоре наедине.
― Ну че там?
― Скажем так, у меня деловое предложение.
― Ты кто вообще такой?
― Я тот, кто готов за это предложение очень хорошо заплатить.
― Хм, интересненько. Ну давай послушаем. — сложив крестом руки на груди, командир оперся на стенку.
― Я и пара моих друзей хотим переправиться в Агернун на твоем самолете, так как небо для всех остальных, кроме гуманитарных и боевых закрыто, а нам ОЧЕНЬ нужно туда попасть. Что скажешь?
― Исключено, — отрезал командир.
― Да ладно? Че ты ломаешься, мы еще даже не дошли до самого интересного!
― Парень, ты болен, нас таможня с «Глоберой» шерстит! Когда они обнаружат на борту посторонних- вот это и будет «самое интересное». Мне такое и даром не надо!
― 30 000 дэйнеров, — парировал Алеан.
― Завяжут глаза, поставят к столбу и к чертям расстреляют!
― Не трынди, никто тебя не расстреляет, самое страшное- это срок и тот не больше года условно! 40 000 — это максимум!
― Ты не знаешь мидлонских законов, после срока там, здесь меня ждет как минимум пятьдесят ударов плетью! А эта хрень раздирает кожу до мяса! 50 000 или можешь поиграть со своими дружками либо в альпинистов, либо в пловцов!
― Ты! Старый вор! 50 000 — это слишком! ― сильно возмутился Алеан. ― Хрен с тобой, они твои!
― С Вами приятно иметь дело! — лучезарно улыбнулся командир и в более серьёзной манере добавил, — Аванс вперед, половину!
― Вот твой аванс, — отсчитал сумму и протянул летчику. Когда тот взялся за купюры, Алеан их удержал, ― если обманешь, или еще чего дурное задумаешь — горько об этом пожалеешь, смекнул?
― Как стихнет буря, и можно будет вылетать, добро пожаловать на борт! ― с толикой сарказма проговорил пилот.
Раеоонец отпустил купюры.
― Вот, запиши мой телефон, заранее позвони и предупреди.
Летчик записал номер и сердечно пообещал ближе к делу выйти на связь. Пожав руки, разошлись.
Вот ворюга старый, ободрал как липку, пятьдесят тысяч- месячный заработок хорошего клерка. С такими темпами денег нам не на долго хватит, еще нужно в саму Аганию как-то добраться…еще и эта буря чертова… ― молча возмущался рыжеволосый подъезжая к бару. Постояв на светофоре, свернул налево, проехал до упора, повернул направо, и тут его сердце остановилось, на глазах претворялись в жизнь очевиднейшие опасения. Рядом с заведением стояла комиссарская машина, панорамное стекло помещения выбито, а осколки, мозаикой рассыпались по асфальту.
― Твою мать, без неприятностей! ― на весь автомобиль выругался Алеан, и вмазал обеими ладонями по кольцу руля, быстро осознал, в чем дело.
Остановившись, вынырнул из автомобиля, натянул капюшон и сквозь затмевающий глаза дождь ринулся внутрь. При входе стояли посетители, курили под козырьком, активно переговариваясь о случившемся недавно событии. Прошел в бар и увидел, что часть мебели, в основном столов поломано, кругом валялась разбитая посуда, в некоторых местах багровыми пятнами зияла кровь. За барной стойкой стояли два комиссара, один заполнял отчет, другой выслушивал бармена и слегка кивал головой в такт. Алеан огляделся, снова вышел под козырек, на всеобщем наречии спросил девушку о причине погрома и причине интереса полиции ко всему этому делу. К счастью, та хорошо изъяснялась.
― Да что рассказывать, драка как драка.
― Обеим пинту пива, если расскажете, все как было!
Девушка вульгарно выдохнула дым.
― Ну что, мы сидели с подружкой, болтали, семеро ребят играли в бильярд, дартц, все- как всегда. После работы они всегда тут околачиваются. Были еще две пары…
― Так, давай быстрее к делу!
― Потом сюда пришли эти ненормальные. Седая бабка, здоровый мужик такой и бомж.
― Бомж?! — удивленно переспросил Алеан.
― Да, грязный бородатый попрошайка, уже несколько дней тут околачивался, портил вид, Бэн его выкинул, а эти двое привели его обратно, сказали, что он, типо, с ними, уселись вона туда, в угол, где окно разбито, тихо сидели, болтали. Бэн подошел к ним и сказал, что попрошайкам тут не место, эти двое сцепились с ним. — Произнесла вторая девушка.
― А Бэн — это вышибала?
― Ага. Ну вот, ребята наши это увидали и вступились за Бэна, правда, немного в грубой форме, сказали, чтобы все трое сваливали…
― Да и поделом! ― вклинилась снова вторая девушка, — зачем бомжа тащить в место для приличных людей, они на улице живут как собаки, пусть и живут, а сюда не лезут!
― Минди, не перебивай! Так вот, на чем это я остановилась, а, эти двое начали огрызаться, ну и в конце сошлись в мордобой, Бэна ножом пырнули, благо наших больше было, этой седой голову кием проломили…
― Как проломили?! ― накрыл ладонью рот Алеан.
― Как-как, один сзади подобрался и влупил ей, у неё из тыквы сок то и хлыстнул! Парень, это, здоровенный тоже дел натворил, взял одного в заложники и грозился убить, если наши не остановятся, в итоге все аккурат, кроме бомжа, сбежали до приезда лягавых.
― А с бомжом что?
― На скорой увезли, наши здорово его избили.
― Видели куда эта бабка со здоровяком смылись? — мужчина с надеждой оглядел обоих дам.
― Неа, он с ней на руках в окно сиганул.
― Благодарю, вот вам денежка за информацию, не в чем, себе не отказывайте, — Алеан отсчитал несколько купюр симпатичным свидетельницам и рванулся к машине, попутно набирая номер с подписью «Нарни». На другом конце сняли трубку.
***
Дождь хлестал беспощадно, холодный ветер с изморосью задувал под плащи разгоняя мурашки по всему телу. Две фигуры подходили к бару с вывеской «DZU’REW». Крыльцо заведения пустовало, как вдруг, дверь отворилась и огромных размеров детина выпихнул заросшего мужчину в подранных лохмотьях и насквозь промокшего прямо под ливень. Не церемонясь, швырнул его на асфальт, сопроводив полет фразой: «еще раз увижу рядом, поломаю намертво, животное». Смачно упав на асфальт, попрошайка скорчился в луже, мелочевка, выпав из карманов, звонко рассыпалась по мокрой дороге. Один из незнакомцев ринулся к бедолаге, помог подняться и неспешно усадил на бордюрный камень, в то время как второй вымолвил на всеобщем с явным, глубоким северным акцентом: «Лони, пойдем, что ты постоянно всякую грязь собираешь!». Оставив реплику без внимания, женщина обратилась к попрошайке:
― Ты как, дружище, в порядке?
Бездомный, подняв голову, кивнул. Въевшаяся в кожу грязь слоями покрывала немолодое, смуглое лицо. Не стриженные волосы, цвета вороньего крыла вместе с бородой превратились в намокший колтун. Из носа сочилась кровь. Игнорируя все окружающее, бросился подбирать утраченные при падении монеты, Илона остановила его и усадила на место.
― Погоди, успеешь еще все собрать. — достав из кармана платок, протянула бедняге, чтобы тот вытер кровь, обильно сочившуюся из переносицы.
― Это не гроши, это моё будущее… — прохрипел он осипшим голосом.
― Оу, вот значит как теперь называется алкашка, будущее, ну тогда понятно, почему у тебя его нет. — пренебрежительно бросил Нарнис и смачно сплюнул на асфальт, — Лони, прекращай мараться, я уже продрог.
Попрошайка залился хохотом, больше походившем на кряхтение. И было в нем что-то отчаянное, безысходное. Этот хохот не заражал, он пугал.
― Что смешного? — голос мужчины продолжал сквозить пренебрежением.
― Нарнис, твою мать, закройся пожалуйста, — гневно выпалила женщина и вернулась к бездомному, сочувствующим голосом спросила, — как же ты до жизни то такой дошел, по лицу не скажешь, что «синяк».
― Не так долго, как может показаться на первый взгляд. — грустно промолвил он и бросился подбирать разбросанные по асфальту монеты. Спутники переглянулись.
― За что этот красавчик тебя вышвырнул? — кивнув на вход в бар, спросил Нарнис.