— Вы там с одуванчиком совсем поехали? Разнесли бар, что во фразе «не нарывайтесь на неприятности» вам, двум ослам, было не понятно?
— Не лютуй, Рыжик! Все не так просто, приезжай в парк на углу Эрьенской 54. Лони найдешь на лавочке в центре. Я в аптеке, скоро подбегу.
На другой стороне послышался глубокий, разочарованный выдох, последний барьер сдерживающий Алеана от срыва.
— Еду.
Припарковав автомобиль на границе липовых насаждений, рыжеволосый накинул непромокайку и спешно направился вглубь зеленого оазиса. Прозрачная стена застилала все впереди, отдаленные звуки грома сотрясали небо, то и дело вспыхивающее корнями электрических зарядов. Пройдя по узкой дорожке, вышел на главную, словно тоннель, аллею. По левую сторону, на лавочке, увидел подругу под густыми, низко-нависающими ветвями ясеня.
Асфальт под женщиной приобрел светло-багряный цвет, а платок, будто сосулька, свисал с бесчувственной кисти.
Насквозь промокший парк — не лучшее место для оказания первой помощи. Алеан аккуратно взял Илону на руки. Сейчас та напоминала ему дочь, хрупкого ребенка, которого не раз убаюкивал отец, когда она будила всю семью по ночам. Но если дочь он любил, то к Илоне всегда испытывал своеобразное чувство жалости, с такой внешностью и головой, могла бы иметь все что захочет: богатого мужа, детей, хорошую работу, подруг, роскошный дом. Жить безмятежно, наслаждаясь благами цивилизации, быть женщиной, а не вариться с ними в этом чану говна семь лет, после чего влачить соответствующее существование, с присущими ему «счастливыми» воспоминаниями и травматическими расстройствами.
Из посадок можжевельника на противоположной стороне появился Нарнис. Мужчины обменялись понимающими взглядами, не произнесся ни единого слова, направились обратно к автомобилю.
Добрались до отеля. Чтобы без лишних подозрений пройти через ресепшен, пришлось разыграть сценку, где Илона исполнила роль мертвецки пьяной подружки, которую под руки проволокли через холл к лифту, комментируя все тем, что голубушка напрочь не знает меры. Получилось весьма убедительно, потому что Дэвин посмотрел на них с таким презрением, что впору было раскраснеться.
В номере, сделав несколько хороших глотков настойки, Нарнис наложил несколько швов подруге, после чего закрыл плоды трудов стерильной повязкой. Вместе с Алеаном уложили раненую на софу.
В себя пришла уже под вечер. Товарищи играли в карты, обсуждая события уходящего дня на повышенных тонах.
— …Все надо её тут оставлять, куда теперь в таком состоянии- настаивал Алеан. Нарнис собрался было возразить, но женщина оказалась первой.
— Чего это вы удумали, исключить меня из нашей шайки-лейки? — в утомленном голосе товарищи уловили веселые нотки.
— Зависит от тебя. Как, тыква, сильно болит?
— Такое себе. Сгоняй за чем-нибудь меня сейчас вырвет… — цвет лица сравнялся с тоном волос, было видно, что она едва сдерживает рвотные позывы.
Пока один из товарищей отлучился за тазиком, второй одарил подругу самым печальным взглядом, на который только был способен.
— Что с аранийцем, как там его… — тяжело дыша прохрипела она.
Подбежал Нарнис и подставил тару.
— Малыш Кади там остался, ему так бока намяли, что даже встать не смог, двоих бы вас я не утащил.
Протерев рот рукой, посмотрела русоволосому в глаза, деловито. Этот взгляд он очень хорошо знал.
— Нам он нужен, во-первых как гид, во-вторых он вживую видел стерву, знает как она выглядит, может и еще чего знает полезного…
— Даже если так, сейчас он в обезьяннике, или в больничке, под присмотром, не добраться, а ждать пока отпустят, нет времени. Со дня на день закончится циклон, — Нарнис приложил ладонь ко лбу подруги, — жара вроде нет.
— Еще за него пилоту доплачивать…этот алчный герой небес и так с меня достаточно стряс, теперь на счету каждый дейнер, — Алеан открыл карты и вышел победителем, Нарнис чертыхнулся.
— Мне кажется этот араниец — нормальный парень и к тому же мы его единственный шанс выбраться из этой дыры. Нарни, говоришь его там помяли жестко? Если так, мало верится, что бедолагу потащат в участок. Полагаю он в местной больничке и у меня родилась кое-какая идейка.
***
Февраль. 3032 год. Курорт Гинао. Арвский район.
Йнезер Каддан Намэ просто сгорал от ярости, такого оборота событий он не ожидал. Твердой походкой стремительно направлялся в кабинет главнокомандующего армии.
В коридорах отеля «Гларма» было не протолкнуться. Офицеры и солдаты стремительно сновали в разные стороны. Одни перетаскивали оборудование, другие сматывали провода, несколько младших командиров спешно раздавали приказы. Все свидетельствовало о том, что идет эвакуация.
Пять дней назад из генштаба пришел приказ о немедленном отступлении седьмой армии в Агганию, это сражение, за некогда самый популярный курорт юга, уже не выиграть. Окружение и непрекращающиеся бои сильно измотали соединение, и единственным шансом сохранить людей и боеспособность, было отступление через море в столицу. Почти половину войск уже переправили на кораблях и самолетах, теперь осталась вторая часть, самая сложная. Позавчера враг захватил центральный аэропорт Арвы, тем самым оборвав воздушный коридор, оставив защитникам лишь морской путь.
Каддан в ярости оттолкнул нерасторопного солдата, что встал на его пути, в стену. Тот оголтело оглянулся, но ничего не сказал, продолжив ритмично сворачивать кабель. Вообще Каддану не свойственна такая агрессия, но сегодняшний приказ, связанный с новым назначением, просто вывел офицера из себя. Добравшись до кабинета генерала, вошел в парадную, чуть не выбив дверь. Молодой ординарец, поднялся его остановить, со словами «Генерал сейчас занят по како…», но тут же получил толчок в грудь и отлетел обратно на стул. Без всякого стука, йнезер прошел в кабинет главнокомандующего. Тот и трое офицеров рангом ниже изучали электронную карту и заносили отметки. Когда распахнулась дверь и незнакомец ворвался в кабинет, все оторопели. Йнезер сверлил ненавистным взглядом старшего по званию. Установилась неловкая пауза, которую первым нарушил генерал.
— Ты что, мать твою, себе позволяешь?!
— Это что ты себе позволяешь! — проревел Каддан и бросил приказ на стол, — что это за дерьмо?! Объясни.
Офицеры штаба прибывали в полном шоке, такого никто не ожидал. Какой-то вшивый майор, пусть даже они его знали, позволил себе ТАК разговаривать с командующим. Сзади вбежали солдаты охраны штаба и попытались схватить наглеца, но йнезер отмахнулся от них, словно от назойливых мух.
— Оставьте нас, через десять минут продолжим, — распорядился генерал, окружающие явно удивились, но спорить никто не стал.
— Ну хрен ли встал, садись. — командующий указал рукой на стул, как только они остались наедине.
Поправив куртку, Каддан прошел к столу, не отводя от оппонента ненавистного взгляда, отодвинул бардовый элемент интерьера и сел, сжав кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
— Каддан, ты понимаешь, как ты меня опозорил, в каком свете сейчас меня выставил? — бесстрастно спросил генерал.
— Конечно понимаю, брат! Ты меня так же обесчестил сегодня этой вонючей бумагой! Назначение на новую должность! Целый командир полка! Спасибо! А еще как хорошо звезды сошлись, что сорок третий именно сегодня в очереди на эвакуацию. Как думаешь, порадуются мои товарищи за генеральского братишку? Может даже отходную устроят! Как ты все хорошо придумал! Блестящая рокировка! СтрОтег!
— Это для твоего же блага.
— Ты мать твою, осознаешь, какой крысой меня выставляешь?!!
— Я не хочу терять брата, мама мне этого не простит! Я обещал, что присмотрю за тобой… А что я скажу Латисе? У тебя ребенок, Кад! Я не хочу, чтобы Лати овдовела и стала матерью-одиночкой.
— А у них нет мам, нет детей, и жен нет?! У апштаса Эрды оказывается ни сыновей, ни дочерей? Все они молодцы из пробирки без пипирки, ведь только у меня родные и близкие! А скажешь ты то, что сказал бы любой другой семье, будь их муж, сын, брат или кто там еще на моем месте. Я не позволю тебе выставить меня гнидой и трусом!