. — Отставить раскисать, Одуванчик! — рыжеволосый потрепал девушку за щёку, нарушив свой собственный приказ. Дал волю чувствам.
— Да, это я так, опять соринка в глаз попала, — девушка махнула рукой, утерев рукавом ресницы.
Газину толкнул Озана в грудь, тот отшатнулся.
— Провалитесь вы оба под землю, правда! Везите уже этих двух голубков отсыпаться, а то мне сейчас тоже соринка в глаз попадет, — глаза мужчины увлажнились, мягким тоном добавил, — буду по вам скучать.
— Действительно, всё, валите-валите, не хватало нам тут ещё всем разрыдаться. — Раг пожал руку Озану и поцеловал Илону. Титанических усилий стоило сохранять непринужденный вид.
— Всё! Кыш, прочь!
Девушка села на переднее сидение, Озан растолкав спящий мертвым сном дуэт, освободил себе место и устроился сзади прямо за Илоной. Алеан постучал рукой по багажнику и машина тронулась. По мере набора скорости, три статные фигуры становились всё меньше и меньше в миниатюрном зеркале заднего вида, вскоре и вовсе исчезли.
Заселив товарищей в отель, пара остановилась перекурить под козырьком входа. На улице занимался противный мелкий дождик, Озан достал из кармана пачку сигарет, вытащив одну покрутил в пальцах.
— Представляешь, что будет, когда они проснутся?
— Полагаю, очень много вопросов, — улыбнулась дувушка.
— Завтра утром нужно будет подъехать и посадить их на самолет.
Радостное настроение вмиг испарилось, губы поджались. Она забрала сигарету у товарища и попросила огонька. Выпустив струю сизого дыма, повернулась к сослуживцу. Тот сразу всё понял. В моменты душевных волнений, когда что-либо особо беспокоило спутницу, она начинала моргать чаще обычного, будто пыталась сбросить пелену тяжелых дум.
— Вот тебе и победа. Будто навоза навернула. Ощущение как в восемнадцатом, опять покидаю семью.
— У этой семьи больше нет будущего, Лони.
— Знаю.
— Может самое время вернуться в первую?
Озан знал всю предысторию, знал, что подруга сбежала на войну, не сказав ни слова близким. Девушка никогда им не писала и не звонила с фронта. Теперь он видел в холодных серых глазах страх, страх того, как родные могут встретить свою дочь после семилетней разлуки.
— Поехали, буду твоей группой поддержки, — Озан изъял сигарету изо рта подруги, пару раз затянулся и точным броском отправил окурок в урну — да и ты сейчас в таком состоянии, что я, честно сказать, немного беспокоюсь.
— А разве к своим ты не спешишь?
— Спешу, но зная тебя, не думаю, что смогу спать спокойно, когда сержант Авонави будет слоняться по городу как бродяжка, так и не переступив родной порог.
— Ну, не лишать же тебя мирного сна, пошли.
Дождь усилился, Озан хотел было поймать такси, но Илона его остановила, предложив пройтись немного пешком. Курс взяли на подземку. Многие прохожие спасались под зонтами, другие прятались под козырьками домов и навесами, пытаясь переждать ливень, который с каждой минутой становился всё сильнее. Спустя считанные минуты, оба ветерана насквозь промокли. Остановились на обочине перед зеброй, в ожидании зеленого сигнала светофора.
Вглядываясь в желтый, прошлого века постройки дом на углу улицы, Илона отметила его удачное расположение. Старинное барельефное здание возвышалось над широким перекрестком, по которому проносились машины. Местность перед ним вся открыта, размести на восьмом этаже, вон в том балконе пулемет и если противник будет наступать с юго-востока, его можно держать с двух направлений. Лифтовой выступ справа не даст стрелкам подавить эту точку с восточной стороны. Единственное возможное место для уничтожения расчета — тут, на этой аллейке у трамвайных путей, не более сотни метров. Но сюда бы враг не добрался, нет никаких укрытий, пулемет достанет всех. Замечательная позиция.
Добравшись до метро, спустились на платформу «Сквер рассвета», сели в поезд и отправились в сторону «Аллеи тишины», где располагался её дом. По синей ветке пять станций, переход, и еще три по оранжевой в сторону области.
Зашли в заполненный вагон, встали у поручней на противоположной стороне от дверей. Многие пассажиры украдкой, с любопытством поглядывали на граждан в парадной военной форме. Ветераны войны пока что являлись диковинками в этом мире суеты, так как подразделение, в котором служила Илона и остальные попали в первую волну демобилизации, и, будучи на фронте в авангарде, так же в авангарде вернулись домой.
Больше всех, из пары, интерес привлекала женщина. На темно-зеленой куртке с отложным воротником, украшенным черными черепами и значками принадлежности к пехотным частям «Фельтры», поблескивало в два раза больше наград, чем у спутника: две медали слева и четыре ордена — синие четырехконечные звезды справа. Над шевроном «Авонави И.» переливалась пара скошенных желтых квадратиков за тяжелые ранения. Спутник оказался скромнее, имея в своем распоряжении всего лишь две медали и один орден. Однако, квадратиков насчитывалось пять: один желтый и четыре красных — за легкие ранения.
Прибыв на станцию пересадки, направились в сторону эскалаторов перехода. Илона, краем глаза обратила внимание на группу раскрашенных под зверей детишек с воздушными шариками и в соответствующих костюмах. Маленькие львята, волчата, тигрята и медвежата на противоположном краю платформы вместе с дородной женщиной, призывающей вести маленький зверинец чуть тише, ожидали прибытие поезда. Беловолосая улыбнулась им и подмигнула. Ребятишки в свою очередь немного засмущались, но взаимностью ответили. На милых личиках проступила улыбка.
Когда пара почти достигла эскалаторного полотна, раздался хлопок. Илона мигом бросилась на мокрый мраморный пол, накрыв голову руками, Озан приземлился рядом, приняв такую же позу.
Пролежав так с десяток секунд, наконец привстали и осмотрелись. Проходящие мимо люди одаривали их смущенными и любопытными взглядами, на одних лицах мелькала снисходительная улыбка, на других брезгливость.
Озан встал и протянул руку спутнице. Она посмотрела на него такими глазами, что сердце мужчины вмиг пронзило ясное понимание, на сколько они тут чужие. Илона крепко ухватила его за ладонь и он помог подняться на ноги. Вся форма с фаса у обоих была теперь запачкана. Вгляделись в источник хлопка. Маленькая девочка, в костюме обезьянки плакала, обнимая женщину. В руке болтался шнурок с куском резинки, некогда являющийся красивым зеленым шаром.
Вышли из метро, прошли несколько кварталов, где теперь и Озан приметил пару хороших стрелковых позиций. Подошли к семиэтажному панельному дому кремового оттенка. Мужчина резким рывком открыл металлическую дверь второго подъезда и вдвоём со спутницей неспеша поднялись на четвертый этаж.
— Вот тут я жила до войны, наша коммунальная квартира. — с трепетом девушка указала на дверь с номером двадцать девять, взглянула на товарища — жаль грибов не осталось, вар сейчас бы очень кстати пришелся, ты всё спил, да?
— В термосе ещё осталось, но для этого случая он бесполезен. Душевную боль им не затушишь, только физическую. Ты же сама все прекрасно знаешь.
— Знаю, — коротко подтвердила она. Подошла к двери и нежно обхватила дверную ручку, будто трогала что-то невероятно хрупкое. Отстранилась.
— Уверен, всё это время они тебя ждали, Лони. — раздалось за её спиной.
— С чего им меня ждать, я же всех бросила? Надо оставить все как есть, уйдя из их жизни однажды не стоит возвращаться вновь. — девушка развернулась и твердой походкой отправилась прочь. Озан остановил её, взял за плечи.
— Они не хотят видеть меня, я их предала, бросила, отвратительно поступила, я не имею права возвращаться, я не должна была вообще выжить, нет! — простонала Илона, слезы хлынули ручьём из глаз. Мужчина нежно обнял спутницу, прижал к себе.
— Ну-ну, Лони, что ты, ты их дочь, они тебя любят и будут безмерно счастливы обрести тебя вновь, живую и здоровую.
Девушка сейчас напоминала Озану несчастную домашнюю кошечку, что потерялась на улице, а теперь ищет ласки и утешения у каждого прохожего. Она рыдала ему в плечо с таким отчаянием, что у мужчины сжалось сердце. Протянув руку к кнопке, позвонил в дверь, продолжая поглаживать потерявшуюся в своем безмерном отчаянии подругу.