— Но Он же их наказал, — йнезер сделал паузу, — вашими руками. В мире есть справедливость, Нарнис. Часто Он действует через нас, даёт нам шансы и возможности. Я думал так же, как и ты. Ненавидел Его, но когда увидел вас двоих, там в Сет-Руре около бара, окончательно понял, что ошибался. Я должен был сыграть в ящик уже раза три точно, но вновь и вновь Он меня спасал. В нашей религии, Аратонг изображается в виде древа жизни, с широкими, раскидистыми ветвями… — Каддан замолчал, погрузившись в воспоминания.
— И?
— Фиолетовое дерево, джакаранда. Это был он, что отдал частичку жизни мне: Бернские хребты, четыре сотни километров обессиленный и голодный через Воркин, добраться до Сен-Ари, опуститься на самое дно социальной лестницы и встретить вас двоих у того проклятого бара. Что это, если не его проведение!
***
20 киллометров от Курорта Гинао. Арвский район.
Белый внедорожник мчался по магистрали АС-5 соединяющей курорты Гинао с их родным городом Агирара, что расположился на правом рукаве реки Каман в самой северной части страны.
Отпуск младшего лейтенанта Каддана Намэ подошел к концу. Вместе с женой и годовалым ребенком в детском кресле на заднем сидении они возвращались домой.
Магистраль была шестирядная, три полосы в одну сторону и три в другую. Движение в этот июльский день едва назовешь оживленным, поэтому водитель давил акселиратор в пол, а обжигающий ветер трепал его, черные как смоль волосы.
С нежностью положил руку на бедро сидящей рядом жены, мигом удостоив её мимолетной улыбкой. Через затемненные стекла очков, небо на горизонте казалось таким синим и насыщенным, словно обработанным в графическом редакторе. Жена поднесла к его рту стакан с апельсиновым соком, и Каддан сделал пару глотков через трубочку, ощущая приятную кислоту.
Две недели рая, купания в море с маленьким сыном, дискотек и незабываемых ночей с Латисой. В этот момент Каддан считал, что человек просто не способен испытывать большего счастья, невозможно быть более счастливым, чем он сейчас, даже с учетом того, что отпуск остался позади и послезавтра вновь идти на службу. Они не успели проехать и двадцати километров от Гинао, как жена радостно вскрикнула, заметив у обочины невероятно красивое дерево.
— Кад, Кад, остановись! Посмотри только на эту жакаранду, Великий Аратонг, какая она прекрасная!
Каддан сбавил скорость, и задним ходом поравнялся с объектом восхищения любимой, что высился метров на шесть в высоту. Через пятнадцать метров за деревом рос густой кустарник с редкими белыми цветками, раза в три ниже фиолетового исполина.
— Лати, твоя черта наслаждаться такими мелочами меня всегда умиляла.
Латиса выпрыгнула из джипа и побежала к дереву, опустив ветку усеянную пурпуром, ощутила амбровый аромат нежных цветков. Тут и мужчина с младенцем на руках подошли поближе. Мама переняла ребенка у отца и поднесла его к цветам, дабы тоже приобщить к природному волшебству запахов. По нечленораздельным звукам малыша, можно было смело судить, что ему понравилось.
— Кад, я хочу, чтобы мы втроем сфотографировались на её фоне, моя бабушка говорила, что эти деревья приносят удачу и всегда соединяют разлученные души. Мы должны обязательно посадить в нашем саду такое же!
— Уже представляю, как граблями выгребаю тонны лепестков с газона…
— Так, Кад, отставить быть таким скучным! Тащи камеру со штативом! — наигранно-властно произнесла девушка.
Мужчина засмеялся и направился к джипу за всем необходимым. Развернув штатив с фотоаппаратом, установил таймер и бросился к семье. Переняв малыша на руки, сел в позе лотоса, а Латиса зашла ему за спину и положила нежные, бархатно-мягкие руки мужу на плечи.
— Улыбайся дорогой!
*щелчок затвора*.
На том же самом месте, где когда-то давно, в какой-то совсем уже далекой жизни, плечи чувствовали тепло мягких ладоней жены, руки обвивали любимого сына, а губы изгибались в самой счастливой своей улыбке, сейчас прогремел выстрел.
Девушка, лет двадцати пяти с размноженной головой, словно мешок, свалилась на пыльную землю. Аговирец опустил автомат.
Каддан с бессильным ужасом посмотрев на это, оперся на лопату, пот заливал глаза и жутко хотелось пить. Все тело ныло, а раны от осколков продолжали вспыхивать острой болью при любом физическом движении.
Перед расплывчатым взором мужчины предстал черный обгорелый обрубок того самого дерева, под которым пять лет назад они сделали ту семейную фотографию, висящую теперь в изголовье их с женой кровати. От былого величия и красоты жакаранды не осталось и следа, лишь обугленный кусок ствола, да остов грузовика рядом, уничтоженного авиацией, при их отступлении в Гинао пару недель назад. Иронично, дерево, которое помогает разлученным вновь обрести друг друга — теперь мертво, а один из самих разлученных скоро разделит его участь.
Каддан почувствовал сильный толчок в спину.
— Что замерла псина, теперь копай и на свою подружку, — раздраженный голос на всеобщем с ярко-выраженным аговирским акцентом прозвучал позади. Кадан знал, там стоят двое солдат и ждут пока он и уже один оставшийся товарищ, капитан инженерных войск подготовят места для собственного погребения.
Сейчас он, с капитаном зароют лейтенанта связи, докопают свои могилы, после чего еще один из них будет расстрелян, и закопан оставшимся, а потом и он сам будет уложен выстрелом из автомата в сухую пыльную землю, как и бедолаги до него.
А возможно аговирцы внезапно захотят сэкономить патроны, и просто будут забивать их штыком по очереди словно поросят. Тем не менее, итог один, сегодняшнего заката никто не увидит.
Из огромной колонны военнопленных медленно бредущей в противоположную сторону от линии фронта и от проносящихся навстречу грузовиков, танков и тысяч марширующих солдат, его, Каддана и еще двух офицеров отсортировал аговирский молодой парень, с холодными как лед глазами. Из всей толпы, в этот солнечный день они трое вытянули самый короткий жребий. Аговирцы не брали в плен младший и старший офицерский состав. Иногда, случались исключения, именно благодаря им, Каддан опустошенный и обезвоженный раскалывал сейчас твердую, как камень землю. Уполномоченный с помощником, малодушным офицером предателем, который променял честь на жизнь, вычисляли командиров от лейтенанта и выше. Йнезера Намэ многие знали и в полку и в армии, если не лично, то точно видели в штабе, поэтому даже солдатская форма оказалась бесполезной.
Хоть аговирская нация и была высоко предрасположена к жестокости, грязь не разводила. Жертвы сами копали себе могилы, после чего следующие их закапывали. Схема отлично себя зарекомендовала, что против гражданских лиц, что против неугодных пленных. Первая часть копает, их расстреливают, после чего вторая часть закапывает, и её тоже расстреливают и так далее.
Потрудиться расстрельной группе все-таки приходилось, но лишь в конце, захоранивая последних обреченных. Однако, Каддан не хотел умирать как скотина на забое, он готовился к последнему рывку. В руках была большая саперная лопата, а палач, по ощущениям, стоял не так далеко, так что прежде того как его расстреляют, он попытает счастье забрать с собой хоть одного поддонка.
Где-то вдали начал нарастать гул, становясь все громче и громче, внезапно на дороге прогремел взрыв чудовищной силы, разметав словно кегли десяток людей и несколько автомобилей в разные стороны. За ним последовал второй, третий. Через долю секунды в небе над головой промчался истребитель кислотно-зеленого цвета. Каддан сразу его признал, ударная эскадрилья с авианосца «Смирение Вельты», все их самолеты были раскрашены в максимально яркие и заметные цвета. Там служили первоклассные ассы, элита военно-воздушных сил.
Араниец также понял, что действовать надо либо сейчас, либо уже кормить червей. Резко развернувшись, с размаху занес лопату и обрушил её остриё на отвлеченного паникой конвоира. Наконечник со свистом зашел между головой и воротником бронежилета, прямо противнику в шею до самого кадыка, кровь брызнула во все стороны.