— Оба, в комнату, к ребенку! Быстрее мать вашу, иначе сыночку конец!
Пара рванулась исполнять требование, а Нарнис кивком указал неприятелю последовать примеру родителей.
Все пошло не по плану. Вейни, гаденыш, соврал ему. Предполагалось, что Наб будет один. Проклятая сентиментальность опять сыграла с ним злую шутку, как тогда в дыму, он наставил пистолет на сородича, что пытался умертвить подругу, но не смог нажать курок, так и сейчас спасовал. Эти старики с ребенком временно спасли своего кормильца от неминуемого возмездия. Но ещё ничего не кончено, сейчас что-нибудь придумаем. Вейни, лисий сын!
***
В комнате установилось тяжелое молчание, напряжение висящее в воздухе можно было резать ножом, как сливочное масло. Все исходило от преступника в центре, но после всей истории, первоначальный образ Нарниса пошатнулся в глазах Эмилии. Поставив себя на его место, женщина испытала схожий спектр чувств, конечно, и близко не так остро, как он. Та боль, что излучали эти глаза, ясно показывала глубину эмоциональных страданий.
Северянин уже не казался тем неадекватным психом, каким предстал в начале их встречи. Напротив сидел глубоко несчастный мужчина, потерявший двух близких людей, причем одного из них, от руки некогда, родного отца-командира.
Он имел право на все эти чувства, а Эмилия, разделяя горе, истинно хотела помочь, обнять и утешить. Первый раз в жизни техника тактического сочувствия переросла в нечто иное, противоречащее всем её профессиональным установкам, она обратилась в симпатию. Но в данной ситуации приоритет оставался за заложниками, неповинными людьми, которые могли легко пострадать. Поэтому первоочередной задачей все еще стояло убеждение Нарниса отпустить их, затем можно будет поработать в менее напряженной обстановке и заставить раеоонца сдаться.
— Вот и всё. История целиком, от любимого командира до проклятого сестроубийцы. Наби, есть что добавить в своё оправдание, а то чашечки весов явно не в твою сторону?
— Все что делал, ради Мары, не я начал это.
— Чем Лони угрожала твоей дочери? Чем? Ты, ублюдок эгоистичный, для себя ты все делал! А теперь заткнись, послушаем, что скажет наш парламентер, — Нарнис обернулся к Эмилии, — теперь все карты в твоих руках, так скажи мне, почему я должен оставить его в живых, после всего этого дерьма? Как бы ты поступила, будь на моём месте? Кажешься рассудительной бабой, давай честно!
Вот он момент, снова от меня зависит жизнь человека, от тех слов, что я скажу, с какой интонацией я их произнесу, на какие точки нажму. Любой неверный шаг и катастрофы уже не избежать. Ложь сейчас неуместна, человек напротив далеко не дурак, раскусит, и моё фиаско взведется в квадрат. Ну что же, никто не скажет, что я не пыталась действовать.
— Нарнис, я понимаю и полностью разделяю все то, что вы чувствуете, все то, что с вами произошло, в том числе и по вине этого человека. Это огромная трагедия. Терять близких всегда больно, особенно в таких условиях. Не знаю, как бы поступила на вашем месте, ведь Слава Великой Матери, она уберегла меня от такой судьбы. Точно уверена в одном — вашу подругу уже не вернуть, не вернуть и Алеана, они мертвы, нет пути обратно с того света, как и невозможно повернуть время вспять. Надо жить дальше. Убив этого человека, вы не вернете своих друзей, возможно, облегчение придет, но лишь на миг, после чего все только усугубится. Лучшая месть этому человеку- прощение, жизнь его и так уже наказала. А Вы, Нарнис, должны начать все с нового листа, Вы молоды, Вы умны и главное, у Вас большое сердце. Пойдемте со мной и я даю слово, что сделаю все возможное, дабы наказание для Вас было максимально мягким, а для Наба- максимально суровым.
Установилось самое долгое молчание в жизни Эмилии. Не смотря на то, что прошло каких-то десять секунд, в её сознании минула эпоха.
— Прощение? Простить человека, который помимо наших судеб изуродовал сотни других? Чтобы спасти одного, пусть даже ребенка, сеять горе и ужас среди тысяч, абсолютно непричастных к его делам людей. Это была не его война, аранийцы ничего плохого ему с семьёй не сделали! А он их убивал в компании этого аговирского зверья.
Там, в Аггании, в последнюю нашу встречу с Кадданом, он кое-что сказал, это меня зацепило: «Если моя жизнь стоит дороже, чем жизни остальных, то нет смысла сражаться дальше, мы уже проиграли».- раеоонец пристально посмотрел на дочку оппонента, та прибывала в шоке, по щекам её текли слезы, — жизнь одного человека не может стоить дороже остальных, а для людей, кто думает иначе — прощения нет.
Аговирские хозяева хорошенько все подчистили, нет причин его арестовывать, документы в порядке, все хорошо, живешь под другим именем и радуешься, одна управа осталась, на Родине, но туда его не дотащить…
— Есть управа, поверьте! Я прослежу, чтобы Наб понес наказание за свершенные преступления. С помощью своих коллег, я сформирую запрос в МЕПОД[1] и привлеку его к ответственности за наемничество и массовые убийства. Вы пройдете как свидетель.
Нарнис задумался, вновь повисла гнетущая тишина. Он мерил шагами пространство в центре комнаты, теперь Эмилия заметила, что раеоонец в растерянности. Похоже, ей удалось разрешить ситуацию и направить в нужное русло. Он остановился и тяжело взглянул на переговорщика.
— Все правильно, Эмилия. Я вижу в твоих глазах искренность и уверенность, но этого недостаточно, чтобы отправить ублюдка за решетку. Забирай стариков с ребенком, вы все свободны, кроме него, — Нарнис кивнул в сторону оппонента, тот потерял уже достаточно крови, кожа его бледнела с каждой минутой, дыхание стало тяжелым и неровным, — МЕПОД за это не возьмется, геморроя много, да и Аговир слишком хорошо выбелил. Пусть попрощается со своими, для него все закончится здесь и сегодня.
— Нарнис, но…
Пожилая женщина вскочила и бросилась к пленителю в истерике, умоляя того передумать, а старик кинулся за ней, чтобы удержать. Девочка на кровати горько рыдала, тоже умоляя отпустить любимого папу. На лице раеоонца ни один мускул не дрогнул, не позволив приблизиться, толчком отправив старуху обратно на кровать.
— Уймитесь, иначе обойдетесь без прощаний, — повернулся к Эмилии, — либо так, либо никак. Даже не старайся, не переубедишь. Помоги девочке попрощаться с отцом, у вас есть пару минут.
— Нарнис, пожалуйста, подумайте еще раз, это тупик! Вы же не убийца, я вас отлично понимаю, еще не поздно все изменить, учитывая обстоятельства, суд встанет на вашу сторону, Наба арестуют, а я буду этому активно содействовать. Нарнис, можно избежать кровопролития!
— Осталась минута.
Офицер Альба одарила оппонента взором, полным боли. Аккуратно взяв на руки рыдающего ребенка, поднесла его к заложнику в углу. В свою очередь и родители бросились к сыну, рыдая от горя и крепко его обнимая. Наб был непробиваем, изменить что-либо он уже не мог. Кровопотеря забрала все силы, и единственное что оставалось, зарыться носом в волосы дочери.
Отстранившись, поцеловал девочку в лоб и произнес: «Будь сильной, Мари, я горжусь тобой, как бы гордилась твоя мама. Не думай, что этот дядя монстр, когда-то мы были с ним друзьями, но, как видишь, я сделал много нехороших вещей, за которые придется понести ответственность, за все в этой жизни нужно нести ответственность, запомни это, дорогая. А теперь тетя Эмилия заберет тебя в безопасное место. Слушайся бабушку и дедушку, не огорчай меня, — Наб наигранно нахмурил брови, а девочка в истерике, сквозь слезы повторяла вновь и вновь: «папуля, папочка». Она вцепилась в отца мертвой хваткой, Эмилии потребовалась уйма усилий, чтобы оторвать ребенка от отца. Попрощавшись, Наб крепко обнял родителей и поцеловал, велел закончить то, что начал- поставить Мару на ноги.
— Довольно, вы свободны, — требовательно произнес Нарнис.
— Еще ничего не кончено, Нарнис. У вас до сих пор есть выбор, удачи, — Эмилия замешкалась на долю секунды, вдруг, она нежно прикоснулась к руке раеоонца, в светло-ореховых глазах читалась искренность, — вы хороший человек, Нарнис, буду ждать вас обоих внизу, не прощаемся.