– Значит, нужно доделать дело до конца., – согласился я и добавил. – Время собирать камни. Так, кажется, где-то сказано?
– Пожалуй, что так, – согласился отец Виктор. – Видимо кроме вас, доверить сбор этих камней некому. Так, что со спокойный сердцем отправляйтесь в обратный путь. А я помолюсь и за вас, и за новопреставленных, Тамару и Ольгу.
– А какую молитву вы про меня почитаете? – совершенно искренне спросил я.
– О путешествующих, – совершенно спокойно ответил отец Виктор. – Есть такая молитва.
– Сильная?
– Не бывает сильных молитв, – мягко улыбнулся отец Виктор. – Бывает сильная вера. Найдется у вас такая?
– Буду стараться, – искренне ответил я
– Вот и хорошо, Иван. Ступайте, с Богом, – сказал отец Виктор, перекрестил меня и вывел на улицу.
К своей московской квартире я подходил с небывалой душевной легкостью. Появление участкового и каких-то людей в штатском нисколько не поколебали моего состояния. Оно скорее поколебало их.
По началу они пробовали на меня психологически надавить. Это делается на всякий случай, так принято у тех, кто хочет казаться сильнее других. Профессиональная деформация. Один даже пригрозил мне уголовным преследованием. Впрочем, скоро я понял, что смысла этой прелюдия они и сами не понимают.
А я был совершенно спокоен, невозмутимо рассказал о своей поездке. Положил на стол оба письма, корешки железнодорожных билетов, чек за кофе из «Мудрого Слона» и остаток денег. Деньги они забрали сразу, а с письмами осеклись. Я заявил, что передам их только родственникам тетки Тамары.
Сын и дочь Тамары Аркадьевны приехали минут через пятнадцать, и я передал им письма, язвительно напомнил про остаток денег. Пиджаки брезгливо поморщились.
Сын несколько раз переспрашивал меня о том, почему Тамара Аркадьевна обратилась ко мне. А я несколько раз терпеливо отвечал, что не знаю. Штатский опять пробовал надавить, но вынужден был заткнуться.
На записи с камеры было видно, что хозяйка сама меня остановила и сама выпроводила из своей квартиры. И все это время была жива и здорова.
Поняв, что ничего от меня им больше не добиться. Сын наконец решил прочесть письмо тетки Тамары, и принялся рвать конверт. Потом быстро стал читать.
Я с интересом смотрел, как этот человек меняется в лице. В его повадках исчезла резкость и надменность. Властность сменилась растерянностью. Он дочитал письмо, аккуратно передал его сестре.
Письмо от сестры Ольги он вскрывал с большой осторожностью. Читал его долго, по-моему, прочитал текст несколько раз. Потом положил его на стол и дал знак штатским убираться.
– Вы читали письма? – спросил он, глядя, как его сестра с мокрыми глазами перечитывает оба письма сразу.
– Конверты запечатаны, – ответил я.
– И вы, Иван, что, вот так просто собрались и поехали Бог знает куда?
– Так получилось, – задумчиво ответил я, – Наверное так было надо. Может быть, кроме меня никто бы туда не добрался
– Да, да. Именно, что было надо – кивнул он и встал из-за стола –. Огромное вам спасибо, Иван, пойдем Наташа. Извините Иван Сергеевич. До свидания.
– Да, спасибо вам, Ваня, – сказала, оторвавшись от писем дочь тетки Тамары. – Спасибо вам огромное. Вы даже не представляете какой узел вы разрубили.
Я проводил их до дверей и уже на пороге сын Тамары Аркадьевны, задержался и глядя на косяк моей двери вдруг сказал.
– Тетя Лариса, вернее сестра Ольга, это можно сказать наша фамильная легенда. «Железная маска». Я ведь и знал то про нее только понаслышке, а что тогда у них с матерью вышло… Извините, что-то я размяк. Еще раз спасибо и до свидания. И не волнуйтесь все, что вам причитается… Даже не сомневайтесь.
Они вышли, остался только участковый. Я подошел к окну посмотрел, как дорогие машины разъезжаются из двора. Потом вернулся к столу, где участковый собирал свои бумаги.
– Когда все случилось, – заговорил он, не глядя на меня. – Вся семья и чуть не вся их фирма раньше санитаров прилетела. Завещание искали.
– Нашли?
– Ничего не нашли. Все перерыли. А начальства сколько приехало. Покойница то при больших деньгах была.
– А меня чего дернули?
– Версии отрабатывали. Сам понимаешь ты же последний ее видел, все, как по учебнику. А что в письмах то было?
– Говорю же не знаю, – ответил я. – Но видно что-то важное, личное.
– Потемки, – кивнул участковый, закрывая планшет. – Но мое дело маленькое. Лишь бы состава преступления не было.
– Удивительная жизнь у молотка. – сказал я.
– У какого молотка, – переспросил участковый.
– Да у того, которым гвозди забивают, – пояснил я. – Всю жизнь им забивают гвозди, а он ведь не знает зачем, а все равно ему хорошо.