До середины семидесятых годов храм использовался как ремонтная база для колхозной техники. Это нам рассказал Иван, всю жизнь проживший на против храма. А также все, кто в первый день останавливался посмотреть, что это мы такое собираем на площадке перед храмом. Перед храмом и сегодня лежат остатки бетонных оснований, на которых стояли станки.
– Решили их пока не выбрасывать, – пояснил Алексей, помощник отца Александра. – Будем с их помощью закладывать проломы в стенах, а то кирпича не напасешься. Стены то в метр толщиной.
Хотя обратный путь нам предстоял не близкий, мы задержались чтобы поднять в проем третье окно для алтаря.
– Вы главное мне его в проем поднимите, а там я сам закреплю, – объяснил Игорь. – Главное подержите пока я два гвоздя вобью.
Проезжавший мимо человек остановился, подошел, помог с окном поговорил с отцом Александром, оставил телефон. Пока мы с батюшкой карабкались по лесенкам, приехал, еще один местный житель, договорились по поводу досок для пола. Остров оживал на глазах. А за неделю до нашего приезда мимо дома Ивана дорогу переходил медведь. Кстати Иван, благодаря наставления отца Александра перестал сквернословить. Причем он не ругается даже когда батюшки нет рядом, вообще у употребляет.
В барабане храма, когда-то оборудовали класс для подготовки механизаторов. Перекрыли его с помощью толстенных бревен, провели лестницу по внешней стене, поставили печку. потом от этого остались только бревна.
– А я их решил пока не убирать, – говорит отец Александр. – Свод то расписывать будем леса на них поставим.
На внутренних стенах барабана до сих пор сохранились изображения архангелов, хотя их лики не сохранились, фигуры по- прежнему видны. Роспись сохранилась еще в нескольких местах. В центральной части в сторону алтаря смотри кто-то из евангелистов.
Когда мастерские перевили в соседнее село, храм не бросили. Стали присылать команды за кирпичом, для новых мастерских. Трудами этих команд храм и лишился свода над летней частью. Когда сняли железо, стены стали размываться и порастать деревьями.
– Я мимо него часто а Оптину ездил, и все сетовал, что местная епархия его не восстанавливает, – рассказал отец Александр, – А потом однажды сижу дома и у меня вдруг голос внутри. Ты, что монах?! Ездишь тут, всех осуждаешь!? Бери да сам начинай восстанавливать. Взял я у сына аккумуляторную сабельную пилу и приехал спиливать с храма березы. Так раз в неделю третий год сюда и езжу. Все с Божьей помощью.
Оказалось, батюшка ездит в Берестну, из Брянска восемьдесят километров автостопом. Туда и обратно. Вечером первого дня мы отвезли его до киевского шоссе, там он велел нам возвращаться, а сам пошел ловить попутку до Брянска. Обещал быть к полудню, просил дождаться.
Свод будущей кровли собирали на земле, сделать это на рассыпающейся семиметровой стене алтаря было невозможно. Решили, что пока нужно будет расчистить верх стены. Разобрать слабый кирпич и выложить несколько площадок из нового кирпича. И только потом, когда кровельщики на земле накроют свод железом, установить его на верх краном. С Божьей помощью. А как иначе, иначе никак. Если Господь не построит дома, напрасно трудятся строители, если Господь не сохранит города, напрасно бодрствует стража.
Лазерная рулетка показала высоту свода в двадцать один с половиной метр. Потому я прикинул что подняться придется метров на девятнадцать. Отец Александр поставил меня перед собой, перекрестил, благословил и велел, поднимаясь, держаться руками сразу за две ступени, а на куполе держаться за веревку.
Здесь на верху на круглом, разъеденном непогодой своде стоит деревянный крест. По кругу из кладки торчат массивные железные пластины, остатки старинного крепления. Каркас купола был деревянным и теперь наверху остались кованные гвозди с квадратными шляпками и скобы. Изнутри барабан мы промеряли вместе с батюшкой. Внутренний диаметр восемь метров, плюс толщина стен. И того десять метров и не меньше трех метров в высоту.
– До весны то управитесь? – спросил отец Александр
– С Божьей помощью.
Стоя почти на самой вершине возрождающегося храма, я смотрел вокруг и насколько хватало глаз не видел ничего кроме осеннего леса. Берестна действительно похожа сегодня на остров.
Пока мы работали, брату несколько раз звонила его жена, живо интересующаяся нашим приключением. Например, ее (да и многих) интересовало почему именно это место, где сегодня почти никто не живет и почему именно этот храм?
Не знаю! А зачем вообще все?
Не хочу я тут говорить каких-то высоких слов, это не скромно. И ни о ком кроме встреченных мною в Берестне островитян упоминать не буду.