— О, что я нашел для вас! — сказал букинист. — Книгу, отлично всем и каждому известную, но успевшую сделаться уником. Первое издание! В любительском переплете! На английском языке, а не в переводе, — оригинал, короче говоря…
— Я очень плохо знаю английский язык, — признался Жюль. — Я вижу, вы добыли что-то не для меня, а для библиофила. Я не собираю книги, а покупаю только для того, чтобы читать. Ваша книга…
— Уже не моя, а ваша, — проговорил букинист, довольный тем, что разговаривает с настоящим книголюбом, притворяющимся, что он всего-навсего профан. — Эта книга имеет пометку племянника автора, известного собирателя книг. Что касается самой книги, то в ней талантливо и тонко соединены путешествия, мужество, высокий характер и география. Пейзаж и приключения. Книга уже покорила юношество всех стран мира. Одним словом, — знаменитая книга!
— Не томите, — простонал Жюль. — Говорите сразу, сколько стоит эта книга? Если она дороже десяти франков, — я не смогу купить ее.
— Тридцать франков. Только тридцать франков. Смотрите, вот она! Возьмите ее в руки, прочтите титульный лист, обратите внимание на рисунки.
Букинист ожидал громких и пылких изъявлений благодарности и восторга — и не дождался. Наоборот, он увидел на лице покупателя кислую гримасу, он услыхал вздох, красноречивее всяких слов сказавший ему о том, что книга эта не доставила покупателю удовольствия. Но этот покупатель оказался тактичным, хорошо воспитанным человеком; он бегло перелистал книгу и сказал:
— Фенимор Купер! «Последний из могикан»! Да знаете ли вы, сударь, что эта книга несколько лет назад увела меня из родительского дома! Драгоценная книга, я очень люблю ее!
— Вот видите! И всего-то тридцать франков.
— Дома у меня есть эта книга, — Жюль положил Купера на парапет. — Мне казалось, что вы угостите меня чем-то особенным, какой-то такой книгой, в которой автор соединяет путешествие не только с тем, что для путешествия обычно, естественно, то есть с природой, приключениями и всем прочим, но еще и с наукой.
— С наукой? — букинист округлил глаза свои. — Первый раз слышу…
— Очень хорошо, — сказал Жюль. — С подлинной наукой, с тем, что она есть на сегодня. Я, видите ли, и сам очень смутно вижу это, а потому лишен возможности более точно сформулировать мои мысли, но…
— Такой книги нет, — сказал букинист. — Знаю наверное. Я служил в национальной библиотеке, я отлично знаю, что есть и чего нет. Такая книга — такой роман, вернее, — еще не написана. Попробуйте, сударь, напишите сами!
Жюль рассмеялся.
— Вы очень добрый человек! От всей души желаю счастливой торговли! Кстати, за первое издание Фенимора Купера можно взять и сорок франков…
Не далее как вчера Аристид Иньяр обратился к Жюлю с предложением:
— Давай напишем либретто музыкального водевиля! Это не так трудно. Если у нас что-нибудь получится, мы заработаем не менее пяти тысяч франков за один сезон. Я уже не говорю о том, что мы приобретем себе имя.
Сколько соблазнов! Как, в сущности, легко заработать, — напиши либретто! Немного требуется для того, чтобы угодить заказчику. Поглупее, посмешнее, поменьше вкуса, побольше банальности… Мюрже познакомил Жюля с редактором «Корсара»; Жюлю предложили написать сценку из жизни уличных певцов.
— Два часа работы, — убеждал редактор. — За два часа вы зарабатываете пять франков. Роскошная жизнь!
— И слава в Латинском квартале, — добавил Мюрже.
А тут еще хозяйка со своим Скрибом…
Соблазны, соблазны и полное смятение.
И никто не догадывается, что дело тут не только в желании разбогатеть, но и в призвании… А оно разборчиво.
— К черту! — сказал однажды Жюль. — Буду учиться!
И с удвоенным рвением взялся за учебники. Отложил на время свидания с друзьями и приятелями в кафе и кабачках, перестал посещать букинистов.
— Кролики и спаржа тоже неплохо, — говорил Жюль, советуя хозяйке своей приготовить на третье компот из персиков и апельсинов. — И зажарить не одного кролика, а двух. В воскресенье купить утку и подать ее в латке, погребенную под каштанами.
Хозяйка заметила, что к такому обеду необходимо вино. Жюль согласился:
— Хорошо, пусть будет немножко вина…
Случилось так, что к этому воскресному обеду пришлось купить еще одну бутылку рома и дюжину крепких сигар. В субботу, входя в парадный подъезд университета, Жюль услыхал знакомый голос: