Сперва была обыкновенная лодка, сделанная из дерева. Потом ее заменило, не изгнав из пользования вовсе, парусное судно. За ним пришло паровое. Несомненно, что дальнейшее развитие позволит судну, плавающему на воде, уйти под воду… Так… Ну, а теперь окинем взглядом мостовую Парижа, освободим от лошади коляску, дадим коляске возможность двигаться без помощи лошади… Поднимем коляску на воздух. На воздух? Но может ли что-нибудь подняться на воздух, если это что-то тяжелее воздуха?
Жюль облокотился о прилавок, раздумывая и размышляя. Продавец спросил его, — что же ему угодно?
— Неужели вы не хотите подарить вашей жене или матери кофейную мельницу? Так недорого! А капканчик! Простите, но у вас, наверное, водятся мыши! Фи, какая гадость! В течение трех-пяти суток с помощью этого капканчика вы навсегда освободите свое жилье от этих противных грызунов!
Жюль сказал, что он берет капканчик. Мышей у него нет, но эта машинка будет напоминать о… о… как бы это сказать…
— Старой мышеловке, — подсказал продавец. — Когда животное сидело в одиночной камере и ожидало казни.
Жюль покачал головой.
— Не совсем так, но очень близко к тому, о чем я думаю, — ответил он.
Забавно, однако, что мысль человека особенно изобретательна там, где дело касается капканчика! Любопытно, — кто придумал эту штучку? Этот человек в потомстве своем непременно даст изобретателя какой-нибудь пушки или яда. Капканчик…
В этот капканчик уже попалось воображение Жюля.
Глава одиннадцатая
ТАИНСТВЕННЫЙ ОСТРОВ
В такой день нельзя сидеть дома: все в Париже цветет и благоухает, на бульварах поют бродячие артисты, звучат арфы, скрипки и мандолины, двери магазинов открыты настежь, окна прикрыты цветными жалюзи, по торцам мостовой катятся коляски и ландо. Так жарко, что кучеру лень поднять свой бич над спиной лошади, а Жюлю не хочется сказать кучеру: «Остановитесь, мне нужно сойти, — иначе чем я расплачусь с вами?..»
Все же пора выходить и расплачиваться. Жюль спросил, сколько он должен уплатить за прогулку. Кучер приподнял над головой свой цилиндр и принялся подсчитывать:
— Булонский лес и бульвары до Мадлен — один франк. Двадцать минут ожидания у кафе «Америкен» и полчаса ожидания у Нотр-Дам — один франк. Затем мы ездили к Пантеону, обогнули Люксембургский сад, вы не менее получаса задержались в Сорбонне, — еще полтора франка. Потом — площадь Этуаль, оттуда…
— Почему бы вам не догадаться было остановить меня! — воскликнул Жюль.
Кучер надел цилиндр, вынул из кармана своего расшитого позументом сюртука носовой платок, отер им лицо, шею и затылок и, посмеиваясь, продолжал:
— Возле дома, где фирма «Глобус», я ожидал вас двадцать минут. Затем…
Жюль перебил:
— Вы хотите сказать, что ожидания по вашей таксе расцениваются дороже поездки, — не так ли? Остановка дороже движения?
— Совершенно верно, — улыбнулся кучер. С кого же и взять подороже, как не с провинциала, вздумавшего обозревать Париж с высоты двухместного экипажа! Открыто и прямо кучер не говорил этого, но его арифметика сказала именно это, и Жюль с тоской ожидал, когда же кучер закончит перечисление остановок и назовет роковую цифру…
— Когда я ожидаю вас, — сказал кучер, — я лишаю себя возможности возить других; понимаете? Это есть вынужденное бездействие, за которое взыскивается вдвое.
— Сколько с меня? — нетерпеливо спросил Жюль и добавил, что проезд по железной дороге обходится много дешевле.
Кучер согласился:
— Совершенно верно, но вагону железной дороги очень далеко до лакированного, на рессорах и шинах, экипажа. Короче говоря…
— Сколько? — спросил Жюль и закрыл глаза.
— Шесть франков, сударь!
— Возьмите семь! — обрадованно произнес Жюль. — Вы хороший, умный человек! Вы не из Нанта?
— Я коренной парижанин, — с достоинством ответил кучер. — Желаю веселиться!
Ловко! Прокатиться по центральным улицам Парижа, зайти в кафе, чтобы наскоро позавтракать, узнать в «Глобусе», когда принимает директор, заглянуть в швейцарскую к Барнаво и с ним посидеть четверть часа, издали полюбоваться на цветники Люксембургского сада, издали послушать музыку военного оркестра в Булонском лесу и за все это уплатить шесть франков, то есть не шесть, а семь… Дорого? Если и недорого, то очень много денег!