Кстати, о моей работе. Год назад я решил открыть свой модный дом. Благо, капитал у меня был хороший, да и поклонников моей работы море. Так что, уже год, я – Оливер Томас Оцен – владелец собственно модного дома. Назвал я своё детище «Grün Ozean», что переводится, как «Зелёный океан». Слово океан, в названии, я решил употребить сразу, во-первых, потому что постоянно слышал от Камилы это слово в свой адрес. Во-вторых, потому что моя фамилия – Оцен, это допустимое произношение немецкого слова «океан». А вот со вторым словом в названии я мучался долго. Месяц не мог подобрать нужное. А потом, как-то вечером лежал с Мартой, мы смотрели телевизор и обсуждали, как же назвать мою фирму? «Океан, океан…», повторял я, а потом посмотрел на Марту и воскликнул: «Зелёный!». В честь цвета её глаз. Так и получился «Зелёный океан», Grün Ozean. Все коллекции, пока что, в нём лишь имени меня. Не хочу я пока расширяться и нанимать новых дизайнеров. Потом, когда-нибудь, пока и сам могу.
Что ещё? Андрэ и Белл всё ещё вместе и, по-моему, очень счастливы. Правда, этому я не удивляюсь. Эти невозможно разные люди, удивительно подходят друг другу! Как две половинки инь и янь. Удивляло другое – как Андрэ, находясь с Беллиной 24 часа в сутки, умудрился не закурить?
У Кэша в жизни тоже произошли изменение – он вернулся в психологию и уже три месяца консультировал одну молодую женщину. Я всё пытался узнать у него, что же с ней такое произошло, что ей нужно так много консультаций? Но Кэш отвечал, что есть психологический этический кодекс и он не собирается его нарушать. А «конфиденциальность» - главная заповедь этого кодекса.
Так же, из изменений в жизни, - мы все переехали в Лос-Анджелес. Кэш, как птица вольная и не обременённая заботами материальными, вернулся в свою студию. Так же он снял офис, для работы с клиентами и, что весьма смешно, офис этот был раза в три-четыре больше его квартиры. Но это же Кэш, он живёт по своим, лишь ему одному известным, законам, в которых главный пункт – свобода.
Андрэ и Белл, сперва, хотели остаться в Германии, но вскоре поняли, что не могут жить так далеко от нас и переехали к нам. Я отдал им свою старую квартиру, ведь они же её и обустраивали, она им родная, а себе я купил милый, двухэтажный домик. Точнее, не себе, а нам, ведь жили мы с Мартой вместе. Правда, несмотря на срок наших отношений, она так и не согласилась познакомить меня с родителями. Говорит: я же их видел, значит знаю, а им меня знать не обязательно. Всё, что она им сказала, это то, что она живёт со своим парнем и у неё всё хорошо. А, ещё, у Марты родилась сестра, ей уже почти три года. Вот, будет расти она и по ней мы будем знать, сколько лет нашим отношениям. Нужно было назвать её любовь!
Ещё у нас с Мартой появилась собака! Это такая удивительная и трогательная история! Пол года назад, мы гуляли с ней по Берлину, приехали туда по работе Марты. Вот, мы шли и увидели, как на тротуаре стоит женщина, с корзинкой какой-то и листом на ней с надписью «Отдам в хорошие руки». Нам стало интересно, что же такое она отдаст. Когда мы спросили она рассказала нам историю, что, как-то вечером, в ужасный ливень она возвращалась домой и услышала жалобный скулёж. Она думала, что ей показалось, но решила проверить. Пойдя на звук, она обнаружила щенка, который прятался от дождя в куске водопроводной трубы, что валялась на земле. Она его забрала, но оставить не могла – у неё дикая аллергия, она дни эти, что он был у неё, жила на лекарствах. Знакомые её все не хотели его взять себе и она решила выйти на улицу, попытаться его кому-нибудь отдать. Меня поразила эта история, а когда нам показали самого виновника всего этого шума, мы просто влюбились в этого малыша! Мы забрали его себе. Женщина, что отдавала его, говорила, что он бесплатный, но мы настояли на оплате, Марта сказала, что это плохая примета, брать живое существо даром. Назвать его Марта предложила Бегемотом, в честь Булгаковского кота, но я возразил ей, что, как минимум, странно, что собаку зовут Бегемот, да и у него такое царственное выражение мордочки, такая осанка… Решено было назвать его в честь какого-нибудь короля/императора и первым, кого мы одновременно вспомнили, был Король Англии Генрих Восьмой. На том мы и остановились. Так у нас уже пол года жила царственная особа и вела себя соответственно: ела лишь лучшие вырезки, иногда пускаясь в ностальгию по голодному детству и лазя по помойкам, отказывалась играть с игрушками, а грызть соглашалась лишь настоящие кости, так что, наш холодильник всегда теперь был до отказа забит мясом. Ещё у Генриха была мерзкая привычка: с утра покопаться в мусорном ведре (как мы его не прятали, он находил), поесть оттуда, а после прийти к нам в постель, лечь и дышать мне в лицо. Милая псинка…