- Хорошо, мам, я пойду в школу. – улыбаюсь ей в ответ и закашливаюсь. Мамина улыбка пропадает и выражение лица приобретает серьёзность.
- Билл, ты сходи на один урок, на контрольную, а потом домой. И отлежишься пару дней. Хорошо?
- Конечно, мам! – улыбаюсь во все 33 зуба. Мама чмокает меня в нос и уходит.
Я поднимаюсь с постели, утирая текущий нос. Тут в комнату влетает моя сестра, только вернувшаяся с утренней пробежки.
- Что, оболтус, прохлождаешься? – не дождавшись ответа, продолжает. – Работать надо, работать, а не киснуть. Что у тебя там?
- 37,5.
- Ха! Ха и ещё раз «ха!» с такой температурой не только в школу, с такой температурой я на пробежку ходила, в минус 10. – для эффектности последней фразы, поднимает палец вверх. – Короче, собирайся мелкий. – она, почему-то, всегда называла меня мелким, хотя я и был старше её. – Собирайся и не кисни! – после этой фразы она кидает в меня потной футболкой и убегает в душ.
Да, Эми, всегда знала, как поднять меня с места – надавить на мою чрезмерную чистоплотность. И потная майка подходит для этого лучше всего. Фи!
Щёлк – я иду в школу, музыка надоела, а асфальт такой интересный. Понял, что опаздываю, иду медленней. Звонок велосипеда. Темнота. Щёлк. Плёнку зажевало. Занавес. Но нет, занавес оказался бракованным и оборвался, ко всем чертям. Я проснулся в морге. Щёлк. А-а-а-а! Почему мир наклоняется? Спустя пару секунд, понимаю, что в плену воспоминаний не заметил, как споткнулся и полетел вниз с какого-то пригорка.
Ай-ай-ай-ай!
Мир перестал кружиться, я валяюсь на земле, в позе морской звезды. Какое небо красивое. Какие облака.
- Гав! Гав! Гав, гав, гав! – что за?!
Приподнимаюсь на локтях и вижу некую собачонку, которая яростно на меня тявкает. Тут подоспевает и хозяйка:
- Извините нас, она у меня такая не воспитанная, молодая ещё. – девушка, смущёно, улыбается.
- Ничего, ничего. Со мной всё в порядке. – она улыбается ещё раз, тянет поводок на себя и уходит.
Достаточно быстро соображаю, что валяться здесь не стоит, так как я уже не привидение и меня все видят. А в таком виде, я похож на обкуренного бомжа, а их определяют в обезьянник. Так что, вставай, Вильгельм, вставай!
Встав и, по возможности, отряхнувшись, направляюсь туда, не знаю куда. Попутно вспоминаю, сколько раз я так ходил, будучи призраком. Десятки? Сотни? Наверное. Я, конечно, безумно рад, что я вновь живой (хотя не понимаю, как это произошло), но я, действительно, не знаю, что мне теперь делать и как жить. И, если я вновь живой, могу ли я вернуться домой? Наверное, вряд ли, ведь родные меня похоронили. Как мне жить? А главное – на что и где? Много вопросов, мало ответов. Но это не так уж и важно, ну и что, что я бомж? Зато живой. Да! Улыбаюсь и думаю, как бы перебежать автостраду и не попасть вновь в разряд «нематериальных существ».
Глава 15
Настоящий день и, даже, ночь прошли вполне благополучно. Я переночевал на лавочке в премилом сквере. Не зря Лос-Анджелес называют городом падших ангелов. Здесь спать на лавочке – норма. На соседней, со мной, лавке тоже кто-то спал. Мужчина какой-то. В Германии, такое бы не прошло.
Но, ночь закончилась и утро встретило меня урчанием недовольного, отсутствием еды, желудка. Б**! А еду-то мне где брать? Точнее, «где?» – я знаю, а «на что?» - нет. Вот такие пироги. Ох, пироги…
Отряхнувшись от какого-то мусора, который, почему-то, лежал на мне, я предался своему, уже любимому, делу – поплёлся куда глаза глядят.
- Эй, парень! – оборачиваюсь на не очень приятный голос. – Денег не подкинешь? Жрать охота!
Человеком, меня окликнувшим, оказался мой ночной сосед по «ночлегу».
- Извините, самому бы поесть. – для убедительности выворачиваю карманы.
- А ты что, тоже из необременнёных собственным гнездом?
- Получается так.
- О! Скитлс! Мальчик, рад тебя видеть! – к моему новому знакомому подбежала собака и начала радостно вилять хвостом. – Так ты, давно уже «гуляешь»?