- Андрэ, честно, я не ожидал того, что ты ТАКОЕ скажешь, и я не могу утверждать, что я смог бы правильно среагировать, скажи ты мне это раньше, но жаль, что ты этого не сделал. Может быть это судьба? Всегда вдвоём, всегда вместе, мы с тобой, как попугаи-неразлучники, да и с девушками у меня не клеилось, точнее, девушки у меня никогда не было. Ну, ты же знаешь. А ты… У тебя, конечно, были девушки, даже много. Кстати, а зачем, если ты в меня…меня... эм… любишь? Ладно, можешь не отвечать.
- Прости меня, Билл, за то, что меня не было рядом, чтобы оттолкнуть тебя.
Андрэ оглядывается на какие-то возгласы, шум. Я не сразу въезжаю, что там происходит, и просто иду за Андрэ (как всегда). Все присутствующие собираются вместе стеной-полукругом, пытаюсь пролезть вперёд, но решив, что им и так несладко сейчас, обхожу всех и становлюсь впереди. То, что открывается моему взору, не пожелаешь увидеть никому. Передо мной, и всеми остальными, стоит чёрный гроб, мокрый от моросящего дождя. Какие-то люди подходят и медленно и аккуратно открывают крышку, для последнего прощания. У меня внутри всё оборвалось.
В гробу лежал Я. В красивом, чёрном костюме, аккуратно причесанный и с ,прикрытыми макияжем, следами трагедии на лице. В гробу лежал Я. Мимо, остолбеневшего меня, проходит мама, садится на колени и целует моё тело в лоб, шепчет прощальные слова любви. В горле встаёт комом сердце, которое стучит с такой силой и болью, что звенит в голове. Мама, держась за сердце, отходит и её место занимает папа. Нет! Я не могу больше на это смотреть. Разворачиваюсь и убегаю подальше, на край кладбища, откуда только издали видно, разворачивающуюся картину. Издали вижу, как отходит от гроба мой отец, мне кажется, что он немного поседел за эти часы. Далее моя сестра. Она подходит, но её трясёт рыданиями, видно как она пытается что-то сказать, но не может. Её обнимает, успокаивая, наша мама и отводит. Отходя, Эми, крикнула, так, что донеслось до меня «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, БИЛЛ, БРАТИК, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!»
- Я тоже люблю тебя…
Далее бабушки, дедушки, на них я старался не смотреть, слишком больно видеть стариков, присутствующих на похоронах своего внука. Слишком больно…
В самом конце, последним, подошёл, попрощаться, Андрэ. Конец.
Крышку гроба, также медленно закрывают. Гроб прикрепляют к тросам и опускают вниз. В могилу. Когда могилу начинают засыпать, я отхожу ещё подальше, к самому выходу с кладбища. Я не жив, я не мёртв. Мне нет места на этом празднике смерти и скорби. Мне нет места нигде.
Это был обыкновенный октябрьский день. Хмурое, свинцовое небо, кажется таким низким и тяжёлым, но, в то же время, бесконечно далёким и недосягаемым. Промозглый ветер и мелко-мелко моросящий дождь. Или это был туман? Всё в этой картине было привычно. Всё как всегда, но чего-то, казалось, не хватало. Так неуловимо и невыносимо отчётливо. Правильно. В этой картине не хватало меня. Я – умер.
Глава 8
Все гости моих похорон, спустя пару часов, когда уже начало темнеть, начали расходиться. Я видел, как, один за одним, мои родственники, мои самые дорогие люди, покидали кладбище и мою жизнь, навсегда. Я вышел следом за отцом, который выходил последним. Он обернулся, оказавшись ко мне лицом, и, еле слышно прошептал «Прощай, сынок».
- Прощай, папа. - кладу руку ему на плечо, слегка сжимаю, после чего, убираю.
Мне нет больше места в их жизни.
Он выходит, следом за всеми. При выходе с кладбища они поворачивают направо, в сторону моего дома. Я же поворачиваю налево, нет смысла терзать себя и идти с ними, пытаться остаться частью их жизни, моей недожитой жизни. Опускаю голову и иду. Мне всё равно куда. Мне теперь всё всё равно.
Я шёл долго, не разбирая дороги, да и не пытаясь. Потерявшись во времени и пространстве. Потерявшись в этой «недожизни» или «недосмерти».
Стало уже совсем темно и холодно, наверное, холода я не чувствую, но прохожие стали сильнее кутаться в свои пальто и куртки. Это уже стало большой победой, что я, периодически поднимаю голову и смотрю на людей вокруг.
Сам не заметил как, но я оказался около здания мэрии, что в пяти кварталах от моего дома. Невольно вспоминаю нашего мэра – Кристиана Удэ, наш класс водили слушать его речь о чём-то там на главную площадь – «Мариенплац». Помню, как мы с Андрэ смеялись над тем, что он говорил, хотя ничего такого, смешного, он не говорил. Нам просто всегда было весело вместе. Было. Вы когда-нибудь задумывались над тем, какие слова причиняют больше всего боли? Нет? Я тоже не задумывался. А вот сейчас разом понял, это слова: «было, были, был, была». Особенно, когда знаешь, что теперь это, действительно, только в прошедшем времени, было… Перехожу дорогу и уже стою около самого здания. Зайти что ли? Знаете, мне с Андрэ всегда было интересно зайти куда-нибудь, куда нельзя и когда нельзя. А здание мэрии ночью подходит, как нельзя кстати. Вот только мы так ничего такого и не сделали. Не хотелось подставлять родителей, они у нас прекрасные. Самые лучшие! Сердце, невольно, сжимается при мысли о родителях. Мама, папа… Боковым зрением замечаю какое-то движение. Оборачиваюсь, в тусклом свете фонаря стоит девушка, на вид, немного старше меня. Какой-то испугано-встревожено-потерянный взгляд, изнемождённое, как после долгого голодания лицо, растрёпанные светло-русые волосы, какая-то неоправданно большая куртка-парка и свёрток в руках, бережно прижимаемый к животу.