Люди победили гору.
Обыкновенные люди!»
— Ох! — восхитился я. — Прелесть какая! Про нас?
— Про нас… — изрек он мрачно. — Про тебя сказано, что грамотный ты рабочий.
— Да ну? А кто написал-то? Поэт?
— Ан. Федоров написал.
— Анатолий, стало быть, или Андрей?
— Вот-вот… Или Антон. В копилку я его сейчас устрою, — говорит Кутузов, — на видное место.
— За что же это? — взвинтился я. — Прекрасный же конец! «Гора глухо вздыхает, но она бессильна…»
— Вначале он еще лучше пишет, — соглашается Кутузов. — Прочесть?
— Ясное дело!
— Пожалуйста: «Усилия бригады крепильщиков тов. Манылова сдерживал недостаток половых досок».
— Ой! Может, из другой статьи это, а?
Даже словечка Кутузов мне не сказал.
— Слушай, Иван Александрович, — стал я его просить. — Простим давай! Ну, бывает. Перепутал человек шахту с ЖЭКом. Но ведь в самом деле был момент, когда очень не помешали бы нам две соточки, скажем…
— Что это — «соточки»? — спрашивает он.
— Доски такие. Сто миллиметров толщина у них. Не половые, конечно, но доски же!
— Нет! — уперся Кутузов. — В копилку! И не уговаривай!
— Хвалит, опять же… Не ругает ведь?
— Хвалит, ага, — бурчит Кутузов. — Парень талантливый. Пишет еще, что «плывун просачивался сквозь плотные щели крепления».
Тут уж я понял, что ничего не поможет Ан. Федорову, быть ему в копилке. Ничего мне не сделать для него, если «плотные щели»…
— Ну? — спрашивает Кутузов.
— Что же делать? — вздохнул я. — Клади в копилку. Действительно, очень уж неровно пишет товарищ.
Река непутевая
1. Ледоход
Мостостроителей было трое — мастер Смирнов, начальник отряда инженер Гаврилов и рабочий Сирота. Остальных людей Гаврилов отпустил на Майские праздники.
То утро застало оставшихся на берегу. Солнце вылезло из-за увала на другой стороне Ишима, ударило в хмурые лица. Мастер Смирнов отвернулся, а Гаврилов натянул поглубже на лоб свою модную, шитую из искусственного меха кепку, переступил озябшими ногами и оглядел опоры при солнечном свете. Всего их было шесть, но он смотрел на те четыре, что одинокими изящными колоннами поднимались с речного дна. В эти четыре Ишим беспрерывно бил льдом, их могло срезать в любую минуту.
— Мутная, непутевая река! — угрюмо сказал за спиной инженера Смирнов.
Гаврилов не ответил. Ему показалось, что центральная опора качнулась, в нее с ходу врезалась крупная ноздреватая льдина. Разом прервав бег, льдина поднялась на дыбы, глухо хряснула и разломилась, подняв фонтаны грязной воды. Инженер поморщился, как от боли, и перевел взгляд вверх: оттуда шло новое ледяное поле.
— Каток! — подал голос Сеня Сирота. — Жалко — коньков нету.
— Еще одно кольцо затопило, — сказал Смирнов, старавшийся не замечать опасной льдины. Морщины на его лице углубились.
— Два! — машинально поправил Гаврилов. — Всего десять. — Инженер любил точность.
Они определяли подъем воды по бетонным кольцам, опоясывающим опоры. Кольцо — полметра. За три часа вода поднялась на пять метров.
— Считай не считай… — оправдался Смирнов.
Гаврилов устало прикрыл глаза, но это не принесло облегчения. Голубоватые льдины продолжали плыть перед глазами, сливаясь в бесконечную, сверкающую под солнцем ленту, кружилась голова. Инженер покачнулся, расставил пошире ноги и поднял тяжелые от бессонницы веки. Льдина приближалась. Он на глазок прикинул ее вес и повернулся к своим людям.
Сеня смотрел на начальника, будто ожидал, что тот остановит льдину. И Смирнов тоже — ожидал чего-то… Гаврилов хотел сказать им, что чудес не бывает, но передумал и улыбнулся, хотя льдина весила не меньше двадцати тысяч тонн, а опоры рассчитывались на удар не более трех сотен. Правда, инженер видел, что течение еще не успело разогнать льдину до опасной скорости, она слишком велика и пока только упрется в опоры, но пройдет время, поднимется еще выше вода, подопрет сзади мелочь…
Пятнадцать дней назад Гаврилов отослал председателю местного райисполкома телеграмму:
«Связи приближающимся паводком прошу обязать взрывные организации района взорвать лед перед опорами моста, строящегося через реку Ишим».
А вчера он натянул высокие резиновые сапоги и пошел в степь. Снег садился буквально на глазах, над степью заливались жаворонки, а в логах ревела вода. Гаврилов начерпал в сапоги, вернулся и послал в район аварийную телеграмму. Он понял, что если взрывников не подошлют к утру, будет поздно.