На дальнем берегу теперь молчали, сообразив наконец, что на льду не до их советов.
— Сволочь! — бормотал Сеня, волоча несгибающуюся ногу. — Сволочь такая…
Он понимал, что не успеет доковылять до берега после того, как подожжет шпур, но упрямо тащился к нужному месту.
Впереди, за опорами, ревела вода. Освобожденно вырываясь из-под льда, она вспучивалась метровым валом и стремительно катилась вниз.
«В воду прыгну! — придумал Сеня. — Зажгу и прыгну. К берегу прибьюсь, или баркас перехватит, пока лед двинется».
У Гаврилова слезились глаза и побелели щеки, но он смотрел только на опоры. Мысли стремительно крутились в голове. Идти всем на лед, чтобы вытащить Сироту? Но лед каждую минуту может столкнуть опоры и пойти. Тогда размелет не одного, а четверых.
— Пошли! — сказал Гаврилов, поднимая с земли доску от опалубки, вымазанную в растворе. — Веревку надо захватить.
— Постой! — остановил инженера Фрол. — Кажись, разошелся.
Сирота и в самом деле пошел быстрее. С берега не видно было, чего это стоит ему. Он и сам не знал и даже не замечал слез, которые независимо от его сознания выжимало из глаз каждое движение.
Гаврилов впервые посмотрел на Сеню и ужаснулся неестественности его движений.
— Ты вот что… — сказал Фрол. — Поезжай к переправе, подготовь баркас. Семен обратно не пойдет.
— Думаете?
Фрол кивнул. Инженер завел «газик» и поехал к переправе.
Заветная льдина была шагах в двадцати от Сени, когда твердый с виду лед провалился под ним и он скользнул в мокрую тьму, не успев ни удивиться, ни испугаться. На льду осталась шапка и коробок со спичками — никому теперь не нужные вещи.
Как ни странно, но на берегах не раздалось ни одного звука, только где-то внизу привычно гомонила переправа, да все также выводили свои трели жаворонки, и горохом стучала по задубевшей одежде снежная крупа.
Мастер Смирнов молча стянул с головы шапку.
— Рано хоронить! — неодобрительно сказал Фрол. — Выберется, не таковский…
Сеню выбросило из-подо льда секунд через двадцать. Мелькнув в буруне мокрой темной тряпкой, он зацепился руками за обломки льдины, кружащейся в водовороте за опорами.
По берегу вслед за плывущим с криками побежали люди. Смирнов сел прямо на мокрую землю и заскреб непослушными пальцами по карману, где у него хранился пузырек с таблетками от сердца.
Фрол с легкой усмешкой наблюдал за мастером, пока тот не съел таблетку, а потом отошел, чтобы подготовить заряд. Он подвинул на ладони последнюю пачку, будто пробуя на вес, и разорвал обертку.
Смирнов лежал на боку, беззвучно шевелил губами, пытаясь улыбнуться. Но улыбки не получалось, и лицо было такое, какое бывает у совершенно беспомощных людей да женщин, умеющих разыгрывать беспомощность.
Ох, Ишим, Ишим!
— Худая река! — выдавил Смирнов. — Столкнет опоры…
— Река как река… — сказал Фрол. — Может, и не столкнет.
9. Один
— День нынче какой-то длинный, — устало заговорил Смирнов. — Из лета в зиму, из зимы в лето бросает, как меня все равно… Пойдешь?
— Надо, — сказал Фрол. — Черед пришел.
Смирнов и так видел, что взрывник налаживается к опорам, но молчать не мог.
— Чего глядишь? — сказал Фрол, прилаживая под рубаху непромокаемый мешочек.
— Думаю вот, — сказал Смирнов, — уж лучше бы самому.
— Ото так, — согласился взрывник, думая о своем, — сам дак сам. Переживаний меньше.
— Видно, как уж суждено, — вздохнул Смирнов, — оно на то и вытянет: ежели кому утонуть следует — на берегу не помрет.
— Помолчал бы! — попросил Фрол. — Чего мылишься? Ну куда ты, посуди, уйдешь? Докудова?
Смирнов замолчал, глядя на Сучкова снизу, прикидывая его силы.
Взрывник неторопливо готовился. Осталась последняя пачка взрывчатки, и он намеревался сделать все наверняка, чтобы не зря рисковать. Да и вообще вполруки Фрол никогда не работал.
— Поймали Семена? — спросил Смирнов, ему с земли не видно было, что делается на реке.
— Поймали! — не глядя, сказал Фрол, выбирая доску. — Плавает как утка.
— Присядь-ка! — сказал Смирнов. — Посиди.
Фрол присел на доску, достал кисет и с наслаждением закурил.
— Слышь-ка, мастер, — сказал он, подумав, — ежели что, начальнику моему — Голубович ему фамилия — все обскажешь…
— Знамо дело! — пообещал Смирнов. — Только, может, тебе Гаврилова подождать. Семку вытащили, так он сейчас, зачем не видишь, явится.
Сучков промолчал. Он вспомнил, что забыл ответить на письмо старухе. Недели две назад следовало бы отписать, да все недосуг выходил.