"Верующие доказывают, — негодует автор другой статьи, — что религиозные убеждения студента не должны играть никакой роли при оценке квалификации специалиста"[200].
Разыскивая христиан, древние язычники предлагали им бросить ладан на угли жертвенника. Атеисты пользуются тем же методом. Хочешь учиться в ВУЗе — сдай зачет "по научному атеизму". "Чтобы сдать зачеты по атеизму, студенты должны выступить с лекциями на антирелигиозные темы, которые они готовили в институте. Обычно они выезжают в районы вместе с преподавателями на 7—9 дней"[201].
Для выявления верующих среди других слоев населения "НиР" указывает другие методы.
Посылаются специальные беседчики, начинающие речь издалека, исподволь, и постепенно достигают цели. "Таким путем выявляются верующие"[202].
В книге Тендрякова "Чрезвычайное" рассказывается, как директор школы с сожалением уволил хорошего педагога. Он преподавал много лет, тщательно скрывая свою религиозность. Его любили ученики, уважали педагоги и никто не подозревал, что он верит в Бога. Когда это обнаружилось, его сняли с работы.
В "Известиях" №291 от 11 ноября 1963 года рассказывается, как травля верующих приводит к трагично–курьезным ошибкам.
"По рудоуправлению разнесся слух: конструктор Михайло Одноус — сектант!
— Ишь ты! А с виду порядочный!
— Сектант! Самый отпетый! И все повадки у него сектантские: горилку не пьет — раз! Табачного дыма терпеть не может — два! Не матерится — три! Ну, чего же еще? Ясно, сектант.
Разговоры не умолкали. И Одноус не выдержал. Он ушел с работы. Слух припустился следом. Придет Одноус в очередной отдел кадров, назовет свою фамилию, а там начинают отводить глаза, бормотать что‑то невнятное. По всему видно: не хотят принять сектанта. Потом хлопот с ним не оберешься. Воспитывай, перевоспитывай… В Кривом Роге поступить на работу — не проблема.
Одноус "устраивался" полтора года. Наконец, выяснилось, что Одноус — не сектант. Совсем недавно закончилось его вынужденное безделье, да и то после вмешательства горкома партии".
А если бы Одноус был в самом деле верующим? Слух, что Одноус — верующий, "Известия" называют "порочащим".
"Наука и Религия" рекомендует в качестве метода перевоспитания вселять безбожника в комнату к верующему[203].
"Наука и Религия" рекомендует сажать антирелигиозного агитатора на стуле против верующего в течение всего рабочего дня[204]. Очень удобно.
Верующему некуда деться, и он вынужден слушать. "Румяный комсомольский вождь" на страницах "Известий" рекомендует принудительную установку радио: хочешь — не хочешь, а слушай.
"За последние годы участились случаи применения к верующим гражданам дискриминационных мер по месту работы в виде понижения в должности, перевода на низший оклад и даже увольнения с работы. Журнал "НиР"вынужден был дважды в этом году касаться в передовых статьях этих явлений"[205].
Журнал признает: "теперь верующие ходят в Церковь беспокойно, беспрестанно оглядываясь, как бы кто не заметил их и не донес"[206].
Очень верное замечание!
В "Письме Куроедову" архиепископ Ермоген делает интересные сопоставления: он приводит высказывания Ленина, его соратников и ЦК КПСС за десятки лет. Все единодушно декларируют недопустимость насилия в вопросах веры. Здесь же архиепископ Ермоген приводит выдержки из постановлений верховных органов Советской власти, которые констатируют "насильственное закрытие церквей, оскорбление чувств верующих, репрессии против служителей культа, сохраняющих лояльное отношение к Советской власти"[207]. Такие действия официально называются "ошибками".
Архиепископ Ермоген размышляет: "Приходится поражаться как несмотря на неоднократные и категорические запрещения по партийной и государственной линии эти осужденные методы повторяются и сейчас на 45–ом году Советской власти, и притом в большом масштабе"[208].
ПЛОДЫ
Само — что дерево трясти! —
В срок яблоко спадает спелое…
"В абсолютном большинстве советские люди являются атеистами", — пишет Седюлин[209]. Седюлин пользуется статистикой, собранной уполномоченными. Они в свою очередь получают эти данные от священника.
209
Седюлин А. Законодательство о религиозных культах. — М.: Юридическая литература, 1974 г. — с. 26