— Да-а-а… — только и смог произнести Жох, потрясенный услышанным.
— То-то и оно, — подтвердил Ефим Гольдберг. — Вы теперь поняли, Борис Семенович, с чем мне пришлось работать? А потому не мешало бы и накинуть сверх договоренности.
— Ну, здесь все от заказчика будет зависеть, — ответил Жох, в очередной раз подивившись умению лукавого потомка Авраама сводить любое дело к пресловутому гешефту. — Сам понимаешь, я только посредник.
— Понятное дело, — согласился Ефим Гольдберг. — Но вы уж как-нибудь там постарайтесь объяснить клиенту: мы — люди творческие, кормимся не от сохи — от пера. Не сеем, не жнем, но собираем в житницу…
— Да не прибедняйся, старче! — оборвал его Жох. — Тебе ли плакаться? Ты ведь у нас один такой великий уцелел…
Эти слова напомнили журналисту Ефиму Гольдбергу о том, что до сих пор заставляло его содрогаться от страха. А именно — о той злополучной кампании по выборам губернатора Михайловской области, когда он, на свою беду, поддержал кандидата от оппозиции Валерия Малыгина. Однако победителем оказался другой кандидат: Юрий Кузнецов, без промедления и жалости расправившийся со своим противником и его командой. Ефиму Гольдбергу еще повезло: его всего-навсего осудили за публикацию документов, связанных с противозаконной деятельностью нынешнего губернатора. Поскольку следствие установило, что оные документы являются поддельными. И Ефим Гольдберг еще отбывал бы срок в ИК №…, кабы не Борис Семенович Жохов, выхлопотавший ему УДО[40]. А вот Валерию Малыгину повезло-таки куда меньше: вскоре после выборов он был найден застреленным в собственном гараже. И теперь спит вечным сном на одном из городских кладбищ. Что до господина Колосова, правнука пресловутого старца Василия, то кто не знает: он губернатору Михайловской области Юрию Кузнецову — лучший друг. Нет уж, лучше лишний раз не искушать судьбу и не напоминать о себе, кому не надо! Береженого Бог бережет!
Что до Жоха, то он уже обдумывал следующий ход в задуманной им хитроумной партии, где Ефим Гольдберг был всего-навсего жалкой пешкой. Впрочем, и все остальные участники этой партии, включая самого господина Колосова, в ней являлись всего лишь фигурами. А игроком был Жох!
На следующее утро Жох поехал на старое городское кладбище, к Преображенскому собору. Правда, не спозаранку, к началу Литургии, а часам к одиннадцати, когда, по расчетам Жоха, служба должна была завершиться.
Он рассчитал верно. В соборе уже не было ни души, за исключением пожилой свечницы, уткнувшейся в какую-то книгу, утыканную множеством закладок. А может быть, просто клевавшей над ней носом. Подойдя к правому клиросу, возле которого висела старинная икона Архистратига Михаила на фоне хранимого им града Михайловска, Жох поставил на подсвечник купленную свечку. И застыл перед иконой, так что со стороны могло показаться — он погружен в молитву. Однако на самом деле Жох был погружен в ожидание. И время от времени косился на полуоткрытые южные врата соборного иконостаса, откуда имел обыкновение выходить отец Анатолий. Пора бы уж! Чего он медлит?! Прежде такого за ним не водилось…
Свечка, поставленная Жохом, уже успела догореть, когда отец Анатолий наконец-то соизволил выйти из алтаря. Однако отчего-то не через южную дверь, а через северную[41]. Мало того, сделал вид, что не заметил Жоха, метнувшегося к нему под благословение.
— Давай у тебя через пару часиков, — бросил он на ходу. — Меня сейчас Владыка ждет.
И проследовал мимо Жоха подобно тому, как величественный океанский лайнер проплывает мимо пляшущей на волнах рыбачьей лодчонки. Впрочем, Жох умел ждать…
Вот только то ли часы у отца Анатолия безбожно опаздывали, то ли его задержали некие насущные дела, однако Жох прождал не два часа, а целых пять. Даже уже пять с лишним. А отец Анатолий словно в воду канул. Но почему? Что случилось?
Раздумья Жоха оборвал телефонный звонок.
— Боря, извини, давай как-нибудь в следующий раз. — По озабоченному тону отца Анатолия Жох догадался: их встрече помешало какое-то чрезвычайное происшествие. — У нас тут в котельной насос полетел. Надо срочно найти бабки на замену.
Жох обрадовался: вот она, награда за долгое ожидание! Теперь-то отец Дуболом поубавит спесь и станет гораздо сговорчивей. Мало того: уговорит кое-кого еще…
— А какова цена вопроса? — поинтересовался он.
— Без малого четверть ляма![42] — послышалось в ответ. — А где мне их сейчас взять?!
40
Условно-досрочное освобождение. О том, как и зачем Жох это сделал, написано в рассказе «А виноват интернет…».
41
Здесь имеются в виду так называемые дьяконские врата (во время Богослужения через них чаще всего проходят диаконы, священники — реже, а архиереи — никогда). На них изображаются Архангелы Михаил и Гавриил или святые диаконы: первомученик архидиакон Стефан и святой мученик архидиакон Лаврентий. Если встать лицом к иконостасу, то северные врата будут слева (и слева от Царских Врат) а южные — справа. В некоторых храмах (и в иконостасах приделов) есть только одни диаконские врата — северные.